раз после приезда машины из санэпидемстанции дом наводняется тараканами или клопами или еще какими-нибудь гнусного вида насекомыми; увы, бабочек среди них не бывает. А было бы неплохо, если бы вдруг во всех комнатах затрепыхались бы бабочки! Вот только сачка у меня нету. Кстати, вот что надо будет купить для Шона: сачок.
Среднестатистический гражданин этой самой свободной в мире стране говорит в таких случаях: «О, «они» знают, что делают. Так уж значит положено». До чего меня это все бесит! Эти пакостные жульнические акции, всегда направленные против того, кто выделяется из толпы. «Они» назовут это все, пожалуй, шуткой, practical joke, а я утверждаю, что «они» начисто лишены чувства юмора, как и всех других чувств, кроме, наверное, обоняния. Потому что «они» всегда чуют доллары. Или фунты, или йены, или золото. Как натасканные собаки: «Ищи, где деньги! Давай-давай!» Я-то знаю. Я с этими господами сиживал за накрытыми столами, выуживал лангустов из винного соуса, запивая все самым что ни на есть дорогим игристым. Боже ж мой, что «они» там лопотали, постепенно наполняя свое чрево изысканными блюдами и винами и деликатесами для балбесов (рифмуется в именительном)! А их женки были еще похлеще! По мне, так я мог бы есть рыбу с картошкой всю жизнь и пить водку или джин. Не в жратве дело. Раз помню, как совершенно потерявшая естественный облик и возраст дама, жена одного из тех, кто всем заправляет, пыталась подсунуть мне свою нескладную прыщавую дщерь.
«У моей Бетси в жилах течет голубая кровь! И она так обожает “Битлз”! Джон, ты только посмотри на нее! Ты должен быть счастлив, что с тобой рядом…»
Она мне так надоела, что я смахнул стоявший передо мной фарфор, хрусталь и какое-то там столовое серебро на пол и предложил заняться этим прямо здесь, за столом, чтобы все могли полюбоваться. Как они от меня отскочили! И какое благородное негодование изобразилось на их физиономиях! Но начинающийся скандал Брайан замял в два счета (раз-два, ать-два, почти как у Элвиса!), потому что тогда мы котировались выше олигархов. Или по крайней мере так же высоко. Нас не смели тронуть. Мы были недосягаемы даже для чиновников госдепартамента, даже для особ, приближенных ко двору, то есть к дворникам со славной родословной. Но потом-то они отыгрались за прошлые поражения с лихвой. Вся эта история с гашишем была, конечно, подстроена, и какой-то там сержант не мог решиться сам по себе замахнуться на «битла» Джона. Может быть, я не успел все спустить тогда в туалет, может быть, один пакетик завалялся где-то в углу, а не был подброшен… Все равно, врываться в дом, переворачивать все вверх дном, угрожать беременной женщине!.. Нет, это было не просто так. Это было санкционировано свыше, как и все подобные акции. Потом началась газетная травля, Йоко потеряла ребенка, нашего ребенка! И нас благополучно довели до эмиграции. Но я не жалуюсь. Я доволен моей новой жизнью в Нью-Йорке, в городе, кипящем от артистической энергии. Я встретил новых друзей, я нашел мою публику в Америке, у меня растет сын, замечательный мальчуган!
