полумрак.
Это был уже совсем другой лес – не светлый и просторный, где можно отдохнуть под деревом, слушая пение птиц, а мрачный и тревожный, где вместо птичьих трелей отовсюду доносились треск и шорохи. Ветер вырвался на лесную поляну, посреди которой была одинокая избушка, которая прочно стояла на земле благодаря двум массивным птичьим ногам. Оказавшись на поляне, ветер сразу же утих, словно опасался, что избушка под его натиском не удержится на своих двоих. Дверь со скрипом распахнулась и ветер скрылся внутри. Дверь с таким же скрипом захлопнулась и воцарилась тишина, лишь изредка нарушаемая треском и шорохом лесной чащи. Спустя немного времени окно избушки распахнулось и оттуда вылетел филин, желтые глаза которого горели в лесном сумраке, подобно двум жуткого вида фонарям. Птица заложила изящный вираж и устремилась вдоль едва заметной лесной тропинки, что-то высматривая внизу. Или кого-то. Поиски оказались недолгими – вскоре филин увидел, как по тропинке идет молодой человек, который, казалось, совершенно не боялся окружающего его мрачного пейзажа – скорее даже наоборот, он чувствовал себя здесь, как дома. Его голову украшала черная бандана с белым узором, грудь была скрыта просторной бежевой рубахой, поверх рубахи был черного цвета жилет, а на ногах – в цвет жилету штаны и ботинки. Довершала его облик сумка через плечо и два ножа в ножнах на поясе. В общем, вид у него был не очень миролюбивый, и вдобавок ко всему одежда вся была в листьях и маленьких веточках, словно он только что продирался через плотный кустарник. Собственно, так оно и было. И вот, он шел по лесной тропинке и оттряхивался, сопровождая это действие потоком страшных ругательств, в которых он явно не знал недостатка.
– Все люди, как люди! – буркнул он, закончив приводить себя в порядок. – Живут в нормальных домах, которые стоят себе на одном месте! Что за привычка, постоянно менять место дислокации? Ищи её теперь по всему лесу!
– Угу! – ответил филин.
– А ты что здесь делаешь, пучеглазый? – молодой человек поднял голову и посмотрел на филина, который сидел на ветке дерева и наблюдал за ним своими жуткими глазищами. – Вылупил шары-то свои, будто так и надо!
– Угу! – ответил филин.
– Чего расселся-то? – спросил его парень. – Показывай дорогу, чудо в перьях!
Филин расправил крылья, снялся с ветки и полетел вглубь лесной чащи. Молодой человек поспешил за ним, попутно вновь припомнив все те речевые обороты, которые совсем недавно употреблял. Вскоре, ведомый филином, он вышел к избушке, огляделся и присвистнул.
– Недурно, однако, она тут устроилась,– сказал Соловей-Разбойник, поскольку это был именно он. – Ну, сейчас развлечемся!
Он подошел к избушке, и вместо того, чтобы культурно постучать в дверь, скомандовал:
– Избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Строение тотчас пришло в движение и с ужасающим скрипом стало медленно поворачиваться вокруг своей оси. Создавалось такое впечатление, что избушка страдала
