Нос, в незапамятные времена свернутый набок безжалостным ударом, казалось, имел только одну ноздрю. Четко очерченные кривые губы сжаты в тонкую, неровную линию. Дополняли эту вурдалачью внешность усы. Длинные и седые, они начинались у уголков рта и свисали, как у монгола, вертикально вниз до самого подбородка. Довершали портрет спортивные штаны, темная фланелевая рубаха (это в такую-то теплынь!) и босые ноги.
Проследив за исполнением своего распоряжения, старик взглянул на меня.
– Ты кто такая? – Пили они наверняка вместе, хотя дед казался совершенно трезвым. – Ты откуда взялась, фря?
Фря, насколько мне известно, женский род. От мужского – фраер. Малоизвестное широкой публике, это слово в основном употребляется лицами, разбирающимися в блатном жаргоне прошлых времен.
– Ну?! – подогнал он меня чересчур грозно.
Во мне всколыхнулась волна холодного бешенства. Взяв со стола стакан, я сполоснула его водкой, выплеснув ее прямо на босые ноги старика, налила себе пальца на два и выпила одним глотком, не почувствовав вкуса. Окурок все еще дымился у меня в руке, и я бросила его в тарелку с остатками картошки. Только после этого одарила Семиродова – а я была уверена, что это он – ответом. Поднимаясь с места, я повернулась к нему лицом:
– С улицы. Я всего лишь случайная прохожая. Забрела к вам попросить помощи и чуть не угодила в проволочный переплет.
– Это не Катька, Кирилл Федорович! – ясно и быстро проговорил «мерзавец». – Ошиблись мы.
– Мы? – прозвучало удивленно.
Мягко шлепая босыми ногами, старик медленно прошел к покинутому мной стулу и со вздохом уселся на него.
– Я… – растерянно поправился «мерзавец», но он уже перестал существовать для Кирилла Федоровича.
– О чем базаришь, если ты без спросу в чужой дом влезла?
– Влезают воры, – ответила я со всей вежливостью, на которую только была способна. – А я вошла.
– Не воры, а крадуны, – невозмутимо поправил он. – Воры по домам не шарят.
Не хватало мне с ним еще спорить на тему блатной иерархии!
– Если не дозвалась хозяев, то надо было повернуться и уходить. Разве не так?
– Так. Но и войдя без разрешения, я не заслужила петли на шею.
– Все виноваты, – рассудил он примирительно. – Сунулась ты куда не надо, не зная дел, вот и пострадала. Давай мы извинимся за неприятность, и иди своей дорогой.
– Ничего себе неприятность! – Я дотронулась до шеи. – Рубец останется. А если дорога моя у ваших ворот кончается? Тогда как?
Ух как зыркнул на меня Кирилл Семиродов! Ух как сузил свои глаза в пронзительном прищуре! Что, не выдержал борзости моей, урка замшелый, психовать начал? Давай-давай, в гляделки поиграем. Кто кого? Жаль, что ты стар, а то я – по своему теперешнему настроению – или научила бы тебя разговаривать, как полагается, или отмордовала бы без жалости!
Семиродов не выдержал, отвел глаза. Вежливо, без вывертов,
