«обожаемой» бабушке.
Николай по-прежнему хранил молчание, и когда все попрощались, голос внутри, а точнее совесть уже не только играла на трубе, но и била в барабан, то был ее последний шанс найти успокоение. Но он так ничего не сказал и даже не поднял глаза. Только когда она удалилась на приличное расстояние, а ее силуэт был едва различим, он осмелился посмотреть ей вслед. Такой он запомнит ее навсегда и даже через годы, когда он состариться и превратиться в дряхлого старика этот образ и этот день будет всплывать в его памяти и отзываться щемящей тоской, рисуя в мыслях как могли бы сложиться события, не поступи он так.
Ничто не давалось Анне так тяжело как этот отрезок дороги. Казалось ноги будто из ваты, а руки, никогда до того момента она не ходила так, размахивая руками словно маятник, ленты на шляпке развязались и непослушные растрепанные волосы лезли в лицо и в глаза. Наконец завернув за угол, она с такой силой побежала к дому, что даже ветер не смог бы ее догнать.
Вернувшись домой, Анна стремглав бросилась в свою комнату, не сказав ни слова своим напуганным родителям, упала прямо в одежде лицом на кровать и разразилась горькими рыданиями, затапливая подушку солеными девичьими слезами.
Через минуту дверь, тихонько скрипнув, отворилась. Присев на краешек кровати, отец стал ласково гладить Анну по волосам, приговаривая слова утешения. И как это всегда бывает, толи от жалости к себе, толи от звука отцовского голоса, плакать стало легче и слаще.
– Полно тебе Аннушка, доченька моя, что же зря слезы лить, – мягко увещевал ее отец, – и безошибочно угадав причину слез продолжил: – Ты же знаешь, милая моя, у маленького человека выбор невелик. Чем слабее человек, тем меньше у него свободы. Так уж повелось. Смирение дитя мое оттого главная добродетель, что помогает человеку не сломиться духом, когда уж от него мало что зависит. Смиряясь дитя мое, ты не даешь бесплодному гневу испепелить душу твою. И лишь милосердие и добро к ближнему твоему не даст очерстветь душе твоей, стойко перенося все тяготы и обиды.
Но разве ж разбитое сердце внемлет словам.
Николай с Анатолем вернулись в усадьбу, и хотя надо было собираться к отъезду, так как экипаж должны были подать рано утром, Николай решил еще раз прогуляться. Удивительно как переменчива погода в Сибири, еще несколько часов назад была такая удушающая жара, что от нее некуда было скрыться, и вот уже ледяной ветер, а от реки холод, ноябрьский холод. Но это не смущало и не пугало его, он был даже рад прохладе, она была ему необходимо, остудить ум, мысли и чувства.
События сегодняшнего дня вновь и вновь всплывали перед его глазами, где то под грудью неприятно саднило, толи испорченный десерт тому виной, толи это совесть грызла его внутри. Он тряхнул головой, отгоняя мысли как бык отгоняет назойливых слепней, и закурил. Посидев немного в раздумьях и поняв, что легче не станет, и что холод не исцелит, а лишь проберет до костей, затушил сигарету и поднялся к себе.
Ночь была без лунная,
