скоро будет готов.
И он напомнил мне, как добраться до внутренней лестницы. Очень предусмотрительно, я уже собирался блуждать в темноте до скончания времен. Все равно часы он отобрал.
Закрыв разбавитель крышкой, я подумал о бутылке в мини-баре в Сент-Игнас. В тот же миг жажда крепко вцепилась в мои кишки. Обычно к этому моменту я уже был пьян и трудился над тем, чтобы где-нибудь отключиться.
Мы ужинали на кухне за единственным в особняке столом. Быстро расправившись со стейком, шпинатом и мини-морковками, Говард открыл книгу, которую читал в душевой. Я отметил, что толщина прочитанных страниц заметно увеличилась.
– Когда ты отпустишь меня? – спросил я, не притронувшись к еде. – Хоть примерно.
Меня тревожила наступающая ночь. Я перевел взгляд на серрейторный нож, лежавший возле тарелки, – с удобной на вид рукоятью и с зубчатой заточкой четырехдюймового клинка. Ножи с такой заточкой прекрасно справляются с разрезанием стейков, пальцев, пиццы.
– Не думай об этом, – вторя моим мыслям, сказал Холт, прозрачные в свете кемпингового фонаря глаза бегали по строчкам. Ему приходилось придерживать книгу, чтобы она не закрылась. – Время, проведенное здесь, пойдет тебе на пользу.
– Значит, рано или поздно ты отпустишь меня.
Он кивнул.
– После всего, что я сделал.
Уголки его губ дрогнули.
– И не тронешь мою семью.
– Если ты прекратишь искать легкие пути.
Я снова уставился в тарелку – складную, со стенками из силикона, – на стейк в окружении овощей. Многие домохозяйки испытали бы трепет и унижение перед такой подачей. Я был голоден, но без аппетита.
– И все? – вырвалось у меня.
Наконец Говард взглянул на меня:
– Тебе мало?
– Ну вообще-то я был уверен, что ты убьешь меня.
– Разве это не по твоей части?
Я взял легкую вилку, серрейтор, отрезал от стейка кусок и затолкал его себе в рот. Мясо оказалось бесподобным, однако я, не раздумывая, предпочел бы ему одну-единственную бутылочку из мини-бара. Открыть, налить, опрокинуть, расслабиться. Но это был бы легкий путь, верно?
– Депрессивная обложка, – проговорил я с набитым ртом.
Холт поднял книгу, чтобы я смог разобрать название романа и автора.
– И что, – я продолжал апатично жевать, – мертвые души этого Гоголя разгуливают по лесу?
– Ты можешь прочитать роман после меня.
– Если бы я хотел читать, – огрызнулся я, сдвигая мини-морковки на край тарелки, – то отправился бы в книжный клуб, а не в Хорслейк.
Вновь уткнувшись в книгу, Холт поинтересовался:
– Художники никогда не моют руки, верно?
Мои руки были в засохшей краске, и едва ли меня это беспокоило.
После ужина, убедившись, что нож остался на столе, а не переместился в мой карман, Говард отвел
