он сделает это во славу отца своего, который на небесах".
"Я думал, что Иосиф был его отцом?"
"Он усыновлен".
Большой белый подплыл к интервенту, его морда была в дюйме от морды беркшира, иногда почти касаясь ее.
"Кузен", - сказал Говард Креститель.
"Не целуй меня", - ответил кабан.
"Интересно, он полностью одичал или только наполовину?" размышляла Беатрис.
"Я боюсь той половины, которая думает", - сказал Юлий.
"Итак, это ты вернулся, - сказал Говард, - седьмой поросенок из седьмого литра свиноматки Сал, Борис, коротышка из литра".
"Я тот, за кого меня выдают".
Говард крестил свинью, выливая грязную воду на голову и плечи Бориса, беркширского хряка.
"Я протестую".
"Я считаю, что вы слишком много протестуете".
"Я без греха".
"Ты все еще свинья. Кроме того, если вы планируете, что вас поведет за бивни мул, вам понадобится вся помощь, которую вы можете получить. Он - плохая новость, но я позволю тебе самому узнать, насколько узок путь. Но прислушайся к моему предупреждению, он не брат и не друг свинье или любому другому животному".
"Ты забываешь, друг, что я - Тот, Кто был послан моим Отцом, чтобы спасти всех домашних сельскохозяйственных животных от греха и жизни, проведенной в неволе".
"Куда ты собираешься вести своих грешников, мессия?"
"К свободе, раю, найденному среди гор Синая, и прочь от этого места, от разложения цивилизации".
"О, конечно, сад", - недоверчиво сказал Говард. "Оставайся здесь со мной под звездами. Не следуй за мулом или монахом-отшельником, потому что именно они поведут тебя по пути разрушения".
"Благодаря им я здесь, - сказал Борис, - чтобы избавить нас от зла".
"Кто избавит вас от зла?"
Когда Мел подошел к пруду, Борис занял место рядом с ним. "Ты добр и чист, - сказал Мел, - вне греха. Ты хорошо выполнишь свое поручение". Мел посмотрел на крестителя. Затем отвернулся, чтобы присоединиться к остальным.
"И завещание твоего папочки", - фыркнул Говард.
* * *
Остальные животные, в том числе и Мел, стояли под ветвями большого оливкового дерева на солнце и с изумлением наблюдали, как два кабана таранили друг друга, толкались, бились головами, толкались друг о друга, пока, наконец, новокрещеным не надоело, и они не отступили от пруда и не ушли в сторону.
В тот вечер по причинам, известным только мошавнику Перельману, он отделил Джерси от остальных и поместил ее в стойло с недавно прибывшим хряком. Между рабочими ходили слухи, что Перельман, возможно, хотел, чтобы эти двое, джерси и беркширский хряк, спарились, хотя она была коровой, уже освежеванной теленком, а он - свиньей.
"О, мне не нравится, когда меня называют свиньей. Я имею в виду, что я такой, какой есть, и мне нравится, кто я такой. Я - Борис Кабан, Великий Кабан, Спаситель всех животных, больших и маленьких. Или, по крайней мере, я им стану. Но пока что я буду называться Великим Кабаном
