грит: щас я к нему приколюсь. Чё, грит, таскается здесь, экологию портит. Я было его укорачивать: дескать, чё тебе этот мужик сделал, пусть канает своей дорогой. А племяш не послушал. Подлетел к мужику. И как водится: дай закурить. Тот руку в карман и кисет достаёт: угощайся, мол. А Васька глаза вытаращил. Они ж, нынешние, кисета никогда не видели! И спрашивает: эт чё, конопля? А тот: не-е, махорочка местная. Раз, грит, не хошь – тада отвали. Сопли, грит, у тебя ещё не высохли, штоб сурьёзный табак курить. И кисет опять в карман спрятал. Ваське, козлу, такой базар обидным показался. Он пику выхватил (я, грешным делом, и не знал, что у него нож с собой) и раз – мужику в грудь. На, дескать, знай, кому грубить можно… Они ж беспредельщики все, малолетки-то! Им человека завалить – раз плюнуть…
Задержанный замолчал, раздавил в пустой консервной банке, заменяющей пепельницу, сигаретный окурок.
– Дальше-то что было? – не отставал Смирнов.
– Да чё… Свалили быстро оттуда, да и всё. А пока шли, я ему предъявил: чё, грю, сучонок, наделал? Сам, грю, мужика завалил, сам и отвечай. Я ж тюремной баланды и так нахлебался, штоб за какого-то козла, хоть и племянник, сидеть! Опять же здоровья у меня нет никакого… Так что, командир, берите его и крутите. Пусть, в натуре, если такой борзый, на шконках попарится, срок помотает. Глядишь, рамсы-то и встанут на место. Я таких крутых на зоне много видел. Приходят с этапа – все воры, а через неделю, смотришь, половина уже в петушатнике…
– Куда мужик шёл, откуда? – бесцеремонно прервал откровения урки подполковник.
– Да хрен его знает. Я ж говорю, этот козёл, племяш то есть, сразу за пику. И меня, падла, под срок подвёл.
Фролов достал из пачки сигарету, протянул задержанному, высек огонёк зажигалки, спросил сочувственно:
– А ты сам-то что о том мужичке думаешь? Кто он, по-твоему, по жизни? Приворованный, из блатных или просто алкаш?
Зек с благодарностью пыхнул дымком:
– Да ты понимаешь, капитан, что-то мне в нём странным показалось. Ну как тебе объяснить? Я бичей-то всяких видал. А этот… Вроде артиста, для роли бродяги переодетого. Трезвый, голос такой… Ну, как у тебя, к примеру… ментовский. И взгляд строгий, цепкий. Бомжи так не смотрят… Господи! – озарённо хлопнул он себя по лбу. – Уж не вашего племяш завалил?! Во блин, облом какой вышел… Теперь точно сухари на этап сушить придётся! Слышь, командир? – заискивающе обернулся он к Смирному. – Но я, ты ж знаешь, не при делах…
– Замётано, – кивнул подполковник и взял его за плечо. – Ладно, пошли. Да шепни племяшу: пусть, пока не поздно, явку с повинной напишет. Глядишь, на суде годик-другой срока скостят.
Отведя задержанного в обезьянник, он вернулся в кабинет и вздохнул облегчённо:
– Ну вот, Николай, мы своё дело, считай, закончили. Убийц задержали. А уж кто курьера запорол – малолетка ли, дядя ли уркаган – пусть теперь прокуратура да следствие разбирается.
