но доводы комсомольской верхушки города были весомее. История с галстуком была признана ошибкой и чуть ли не вымыслом, меня экспрессом сделали комсомольцем и за активную комсомольскую позицию возвели сначала в ранг Васькиного зама с правами преемника, а когда он выпустился – Нью Васькой. Фестиваль принес и еще один бонус, на который я надеялся с дрожащими коленями. Там, в палатке на берегу Финского залива, в ритме брейк-бита отбиваясь от комаров, я стал мужчиной.
Странное ощущение. Тогда я еще подумал, какого черта об этом столько говорят и все этого хотят? Ничего особенного и проблема как дальше общаться с девушкой, только что сделавшей тебя мужчиной, а ты ее женщиной. Нужно было говорить какие-то слова. На ум пришло гениальное: «Тебе было хорошо?» Она бедняжка пыталась что-то сказать, но, видимо, обманывать не хотела, а честный ответ был не кстати. Что-то сказала про «хорошо, но немного больно». Потерпев тотальное взаимное фиаско, мы робко отвернулись друг от друга и всю ночь пытались уснуть. Через пару часов она выскользнула из палатки и на фестивале мы больше не встречались.
Прошло лето, с началом учебного года я рьяно взялся за правое дело организации в нашей школе нелегального дискоклуба. На одной из первых дискотек мы с ней снова увиделись. Пара дежурных улыбок, «сколько лет, сколько зим»… Глядя в пол, она тихо спросила:
– Почему ты не спрашиваешь, как у меня дела… После Этого?– меня окатило холодным душем, как-то сразу дошло, что она имеет в виду. – Мне кажется, тебя должно это интересовать.
С улыбкой идиота, которая должна была выражать радость встречи, но на самом деле означала окаменевшие мышцы лица и шок от возможной новости, я, глотая воздух, с глухим хрипом выдавил из себя:
– Как твои дела?
Ответом мне был ее дикий смех:
– Да все в порядке, я не залетела, просто хотела посмотреть на твою реакцию!
Вот скажите, где их этому учат?
– Ты не хочешь продолжить наши отношения? – весело и с чертиками в глазах спросила она.
После этого я долго-долго не хотел никаких отношений с обязательствами и без нежевательной резинки. Тем более подошёл момент становиться астрофизиком.
Идея личного обогащения никогда особенно меня не привлекала. И не оттого, что денег было много или я был ленив. Просто не привлекала и все. Я не думал об этом. Мне было интересно реализовывать свои безнадежные планы из любви к завистливым взглядам друзей и знакомых. Дитя энтропии. Состояние упорядоченности угнетало. Нестабильность и шаткость положения были моей стихией. Спокойствие деморализовало и повергало в уныние.
Но кушать надо всем. Институтская стипендия в тридцать девять рублей обеспечивала неделю сытого существования, дальше крутись как хочешь. Приходилось работать ночным грузчиком на складах или помогать обмывать и одевать трупы в морге. Прибыльное дело, между прочим. В то время как раз в моду вошли интеллигентные встречи джентльменов
