в день моего прибытия был один характерный эпизод, двое из участников которого и сейчас находятся в нашем полку – ГАРАМ и ОРЕХОВ[161]. Это был беспримерный по своей дерзости налёт на вражеский аэродром в Любани. Там было сосредоточено свыше 60 самолётов противника различных типов. А у нас было всего пять самолётов. Мы получили задание штурмовать аэродром, что и было поручено этой пятёрке. В числе её был ещё замечательный авторитет ВВС – лётчик КОРЗНИКОВ* – это замечательная фигура в авиации по своей скромности, его чрезвычайно любили. Он был настолько скромен, что не переносил, когда о нём писали и говорили как о необычайном лётчике.
Гарам и Орехов прикрывали, а трое штурмовали и уничтожили там 15 самолётов, причём противник знал, что наши идут, и мы были встречены соответствующим образом. Завязался ожесточённый бой, в результате которого наши уничтожили пять самолётов противника в воздухе и 10 – на земле, правда, ценой потери одного командира эскадрильи. Но это был чрезвычайно дерзкий по своему замыслу и выполнению налёт. Во-первых, нужно было лететь далеко вглубь территории противника. Линия фронта находилась на Волхове, а мы стояли от линии фронта на 60 км под Боровичами. И ещё нужно было лететь в глубину 60 км. Когда возвращались оттуда, Гарама подбили, он сам был легко ранен. В таком состоянии он летел, и за ним увязался самолёт противника, сначала один, а потом и второй. Одного Гарам сбил, а второй продолжал его преследовать, к нему пристал ещё один, и эти двое шли за Гарамом. Когда они пошли на него в атаку, Гарам ухитрился на своём подбитом самолёте сделать «горку», и два вражеских самолёта столкнулись друг с другом, в результате оба свалились на землю. Когда он пошёл дальше, то навстречу ему шёл Ю-97[162] – добыча для истребителя довольно лёгкая, которую жалко было упустить. Но боеприпасов у Гарама уже не было, все расстреляны. Тогда он решил отрубить ему хвост и пошёл на таран. Это был первый таран в нашем полку. Когда он отрубил хвост, то у него самого отлетела одна лопасть винта, а другая покорёжилась. Он кое-как на поломанном винте перевёл самолёт через Волхов и сел в расположении 292[-й] дивизии. Правда, он тогда сильно побился и три месяца не летал.
Это был подвиг по тому времени очень большой, все оставшиеся в живых были награждены орденами. Гарам получил тогда орден Ленина, Орехов – орден Красного Знамени. Корзников – второй орден Красного Знамени, ПАНИЧЕВ[163] – тоже получил орден Красного Знамени. Впоследствии он погиб.
Это были первые награждённые в нашем полку.
В этот же период Гарам потерял своего первого брата. У него было два брата – лётчики в нашем полку.
В то время мы были на Волховском фронте в направлении Новгорода и Демянска. У полка материальная часть как следует ещё не была освоена. Работали лётчики на ЛаГГ-3.
Затем с декабря началась борьба за освобождение Тихвина[164]. Входили мы тогда в 4[-ю] Армию, которой командовал Мерецков*.
Здесь мы работали с 20 самолётами, работали в течение декабря [19]41 г., января, февраля и марта [19]42 г. И 7 машин мы ещё сдали. В основном у нас остался
Подробнее см. очерки о них.
Так в тексте. Вероятно, Василий Павлович назвал Ю-87, хотя на самом деле победа была одержана над Ю-88.
Здесь и ниже – так в тексте. Правильно – Панчев*.
Тихвинская наступательная операция (10 ноября – 30 декабря 1941 г.). Своей целью имела ликвидацию тихвинской группировки противника и освобождение участка железной дороги от Тихвина до Волхова и тем самым недопущение дальнейшего продвижения немецких войск и их соединения с финскими восточнее Ладожского озера (что привело бы к падению Ленинграда). А также недопущение переброски войск группы армий «Север» на Московское направление. Велась силами 4-й отдельной (командующий генерал армии К.А. Мерецков, затем генерал-майор П.А. Иванов), 52-й отдельной (генерал-майор И.И. Федюнинский) и 54-й (генерал-лейтенант Н.К. Клыков) армий Ленинградского фронта. В результате операции немецкая оперативная группа «Тихвин» (войска 16-й армии) была разгромлена (командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал В. фон Лееб был снят с должности). Наши войска продвинулись на 100–120 км. Планы двойного окружения Ленинграда были сорваны, что позволило городу выстоять.
