ведь откладывать неизбежное…
Боль… и Тьяна невольно вздрогнула в руках Валантена… но деться было некуда, он теперь окружал её всю, мягко прижимал к кровати, придерживая её запрокинутую голову, быстро поцеловал в шею:
– Всё хорошо, моя дорогая… уже всё.
Она глубоко вздохнула.
Ещё несколько движений, и он остановился, замер, медленно вышел и отпустил её, немного отстранился. А она сильнее запустила пальцы в его шерсть, потянула, дернула – может быть, мстя за недавние боль и страх. Пусть и было их мало…
Он тихо засмеялся.
– Вы мой подарок, моя леди, – и быстро встал.
Кровать скрипнула.
Она открыла глаза. Луна, видимо, спряталась, и её свет больше не рассеивал непроглядную темноту в комнате.
Ощущения были… странными. Воспоминания о недавней боли, отголоски её в поврежденной плоти, раздражение – что-нибудь разбить! – и ощущение не схлынувшего пока удовольствия в теле, там, где её касались руки и язык Валантена.
Но, кажется, то страшное, чего следовало бояться, случилось, и страхи оказались преувеличены.
– Милорд, вы здесь? – позвала она.
– Да, моя леди, – он подошёл, присел рядом. – Кстати, ощипывать меня бесполезно. Моя шерсть очень быстро отрастает, – она расслышала его улыбку.
– Простите, милорд.
– Да ничего страшного.
– Мне очень понравилось… запускать пальцы в вашу шерсть милорд, – добавила она быстро.
– Вот как? Понравилось?
– Да, как в пушистый меховой ковер, – пояснила она, снова решив пошутить, – простите, милорд…
– Вот как? – теперь он расхохотался. – Но я готов, сколько угодно. Если пожелаете. Быть для вас ковром, одеялом, подушкой. Только скажите. А сейчас отдыхайте. Закройте глаза.
– Разве недостаточно темно? – заметила она, но глаза закрыла. – И… вы уходите?..
– Да. Говорю же, просто отдыхайте. Увидимся завтра.
И ощутила легкое прикосновение его губ к щеке.
– Доброй ночи, Тьяна.
– Доброй ночи, Валантен.
Он поднялся, опять легко и неслышно, как тень, и исчез за портьерой, закрывающей дверь.
Его намерение уйти не удивило Тьяну, как и не пришло в голову просить остаться. Того, что уже случилось, было достаточно, и теперь стоило, пожалуй, побыть одной.
И поспать, наверное. Сегодняшний суматошный день свалил бы с ног кого угодно. А завтра с утра сюда явится толпа народу их приветствовать, и каково ей тут будет одной слушать то, что обычно творится под дверью новобрачных? И простыню за дверь должен бросить муж, не самой же ей…
Вообще, молодожены вольны оставаться в постели хоть до обеда, но мало кому этого захочется под гвалт, песенки и петушиные крики.
Но это будет только завтра. И завтра она наденет красное платье.
Она плотнее завернулась в легкое
