я умерла в той гостиной, узнав правду. Стала тем самым Бенгальским тигром в клетке, привезенным в дом ради одной конкретной цели – исполнения долга. Я не была живым человеком для таких, как Орловы. Я была животным…
– Открой ворота, Константин, – голос Владимира позади казался громче грома, мощнее молнии. Я обернулась и увидела мужчину с черным зонтом, куполом закрывающим половину его лица. Он смотрел на меня, как мессия. Не моргая. – Дай девушке уйти, если она просит.
– Вы уверены, господин? – растерялся охранник, явно попадая под влияние ауры хозяина дома. Она подавляла всех вокруг, заставляла ощущать надвигающую опасность. – Девушка ведь…
– Константин, – прошипел Владимир сквозь стиснутые зубы, – открой эти чертовы ворота!
Тяжело вздохнув, он сдался:
– Есть, босс!
Высокие ставни принялись медленно раздвигаться, издавая слабый писк. Все это время я безостановочно рассматривала мужчину, ожидая подвоха. Ждала условий… Ждала, когда прозвучит заветное «но».
– Иди, девочка, – Владимир подбородком кивнул в сторону свободы, глаза его вводили меня в совершенно пугающий транс. – Ты ведь этого хотела? Путь свободен. Никто не держит тебя здесь насильно, если ты об этом думала. Здесь не тюрьма.
Сглотнув тяжелый ком, я отряхнулась, избавляясь от наваждения. Развернувшись спиной в мужчине, я занесла ногу, дабы переступить преграду, и тут же голос позади вызвал мурашки на спине:
– Имей в виду, – Владимир непреклонен, непоколебим. Черт, со своим дьявольским контрактом, где расплата душей, – я готов помогать лишь семье. Чужие люди мне не интересны.
– Что это значит? – зажмурившись, я ощущала биение сердца сильнее, нежели ливень вокруг.
– Твои сестры вернутся обратно вместе с родителями. Кажется, ваш старый вагончик отвезли на утиль… Но не переживай. Договорюсь, и его поставят на прежнее место, как вы привыкли, – он хмыкнул, как самое настоящее чудовище без души, боль моя была ему неважна. – Переступив этот порог сейчас, я больше никогда не позволю тебе вернуться, Каролина.
– Но… – горечь съедала меня изнутри, сомнения убивали. Я должна была думать не о себе, а о семье. И вот он тот вопрос: как далеко мы готовы зайти ради счастья близких? Как глубоко готовы закопать себя?
– За все надо платить, – продолжил Владимир. Капли дождя перестали стекать по голове и лицу. Было явно – он за спиной, держит надо мной зонт. Шепчет в ухо, проникая в самое нутро. – Благодарным людям ты отплачиваешь той же монетой. Не благодарным… Сама понимаешь.
– Владимир, – застонала я, опустив голову, – я так не могу…
– Тогда, – губы коснулись мочки уха, зубы сжались на ней кандалами. – Иди, Каролина.
Я хотела уйти, мечтала сбежать так сильно, как ничто на свете. Но… Порой приходится быть сильнее, чем хотелось бы. Выбирать. Разве стоит моя жизнь счастья пятерых людей? Разве имею я правда лишать сестер заслуженного покоя?
В чем-то Владимир был прав: за все
