какое мне до этого дело? Я должна быть гордой и неприступной. Я задрала нос и покосилась на тельце малышки Пэгги, истерзанное пулями. Сердце сжалось…
Бандит, похоже, посмотрел туда же.
– Ну, извини, – хмыкнул он, – Не хотели, так вышло. Не святые мы в белых манишках. Это же не твой ребенок, верно?
Он торчал у меня за спиной. А я не люблю, когда у меня за спиной торчат и неизвестно чем заняты. Я повернулась и посмотрела ему в глаза. У заморыша было рябое лицо и морщинки-плиссе, испахавшие его от залысин до подбородка.
– Вы полковник каких войск? – прошептала я, – пиратских?
– Ядерно-бронетанковых, душечка. 12-е Управление. Маршал артиллерии Коломиец. Ядерные грибы по всему миру. Но знаешь, это было так давно, что уже и не вспомнить. Теперь у нас другая фирма. Ты любопытная?
– Эй, командир! – крикнул «чертежник» – обнаженный по пояс бородач – нагибаясь над телом чернокожего, – Одна мартышка еще шевелится. Пристрелим, чтоб не мучилась?
И картинно, с возгласом «пах» приставил гранатомет ко лбу раненого. Публика взвыла от удовольствия.
– Отставить, Дерипуз, – нахмурился Истомин, – Мартышку подлечим, послушаем, а там решим. Верно, крошка? – он с любопытством заглянул в мои глаза и понизил голос, – Ведь этим парням чего-то надо было от тебя? Они во какую дуру на тебя извели, а ты им – никакой взаимности, – рябой кивнул на самолет, который уже не просто горел, а чадил, как автомобильная покрышка, – Он нам расскажет, кто ты такая… Или сама скажешь?
Я презрительно молчала.
– Слышь, командир, а девку куда? – спросил рослый бугай в шортах с бахромой, – Полечим или пусть живет? Может, развлечемся с ней, а потом в расход?
– Девчонка – моя! – объявил Истомин всем бродящим по поляне, – Я по ней скучал, я ночами плохо спал, ясно? У кого есть мнение, отличное от моего, милости просим за пулей! Эй, детка, ты куда собралась? – он схватил меня за руку.
Никуда я не собиралась – ему почудилось. Шагнула просто в сторону, а до этого с тоской смотрела на джунгли, твердя себе, что они непроходимые только на первый взгляд. А если в них нырнуть, да топать, прыгать и бежать…
– Никуда я не собралась, – сообщила я горькую правду, – Вот стою и жду, что из леса выйдет новая банда и перестреляет вашу банду.
Рябой ухмыльнулся, критически обозрел опушку и почесал редеющий затылок.
– Ну, это вряд ли. Не выйдет. Здесь хозяева – мы.
Тут вся братия, что болталась неподалеку, дружно выразила одобрение и стала подтягиваться. Возвращались трое от самолета. А я представила, что сейчас ко мне потянутся эти жирные волосатые руки, обагренные кровью, начнут лапать, раздевать. Я зажмурилась. Чугунная тяжесть пригвоздила к земле, тоска сдавила горло.
– Не бойся, рыба, – вкрадчиво промолвил рябой, – Открой глазки. Публика у нас безвредная. А если будут обижать, я им покажу…
Вздохнув,
