поврежденные конечности. Сердобольные пытались их поднять, оказать посильную помощь. Зрелище было ужасным. Белый лайнер с красно-оранжевой продольной полосой на фюзеляже лежал на брюхе, уткнув нос, похожий на нос дельфина, в монолитную глыбу, заросшую тропической флорой. Горели кабина и передняя дверь. Яркое пламя – в сопровождении густого дыма – вырывалось из двигателя, расположенного под левым деформированным крылом. Высокий хвостовой стабилизатор торчал в небо покореженной стелой – словно памятник величайшей дурости…
Меня тащили дальше. До пышных зарослей, способных укрыть дивизию, оставались считанные метры. И снова все пошло не так! Застучали выстрелы! Сухие, отрывистые! Они перекрыли гул толпы, вопли бегущих и падающих, стоны раненых. Человек по имени Рассел, глухо охнув, упал. Левая опора тоже пропала. Я запнулась о корягу, свалилась ничком. Ребра обожгло. Я чуть не задохнулась от боли, стала подниматься, размазывая слезы.
– Лежать, Джульетта! – Ник пихнул меня пяткой, – Они убьют вас, вы что, не понимаете?!
Почему я должна была что-то понимать? Я упала лицом в траву, прокусив губу до крови – трава оказалась какой-то скрипучей, гладкой. И не трава, а сумочка из игуаны. А рядом еще пакет, откуда высовывался невозмутимый Тяпка. А дальше – распахнутые голубые глаза человека по имени Рассел, у которого было обычное европейское лицо нордического типа, стриженые волосы, вьющиеся на висках…
Вопль застрял в горле – я проглотила комок, едва не заработав остановку дыхания (апноэ, кажется). Глаза закрылись. Но тут Ник развязал оглушительную пальбу! Совсем рядом! Посыпались стреляные гильзы. Я отползла, открыла глаза… и лучше бы осталась незрячей. Блокбастер с печальным исходом! Физиономия Ника исказилась от бешенства – я его не узнала! Он стоял на колене, сжимая обеими руками короткоствольный (но не маленький) пистолет, выстреливал пулю за пулей в атакующую нас нечисть…
На нас катился джип – вроде древнего «виллиса» – разболтанный, с открытым верхом. Он возник между лесом и хвостом горящего самолета, едва не сбил затравленно мечущегося мальчишку. Дав вираж, джип запрыгал в нашу сторону. В салоне находились несколько человек. Один стоял, держась за раму, стрелял из короткоствольного карабина, запросто умещающегося в руке. Из ствола вырывалось пламя. Палили одновременно, почти в унисон. И попали одновременно – когда до джипа оставалось метров двадцать! Тот, что с карабином, опрокинулся на сидящих сзади. Джип вильнул, взлетел на покатом холмике, как на трамплине, принялся тормозить. Ника отбросило на спину. Он вздрогнул, выплюнул кровь, застыл, уставившись в небо. Двое спрыгнули до полной остановки, один подбежал к Нику, пнул по голове тяжелым башмаком…
Кажется, я заскулила. Уткнулась носом в сумочку, старалась вспомнить уместную молитву. Заглох мотор, подходили люди. Я боялась поднять голову – куда там самой подняться… Меня схватили под мышки, взболтали перед употреблением, поставили на ноги.
– Смотри, не падай, – сказал кто-то, – Парни, в десяточку!
