народу свойственен так называемый массовый стихийный экзистенциализм. Они (стало модно говорить «они» о русских, живущих там, в России, в отличие от русских, живущих здесь, казахстанцев) могут развиваться только в пограничных, тревожных ситуациях и проявлять в них все лучшие качества – волю, трудолюбие, героизм…Во время революций, войн, стихийных бедствий. Или после них, восстанавливая страну. Курьезный пример – водородную бомбу смогли сделать за решеткой, в шарашках, а на свободе – нет, не смогли. На Западе было бы наоборот. Столыпин просил у Бога двадцать лет спокойной жизни для России, но дело-то в том, что русские не могут долго развиваться в спокойных условиях, и поэтому чтобы не деградировать, бессознательно сами себе устраивают невероятные по жестокости испытания: войны, революции, репрессии. Даже при добряке Брежневе не усидели – залезли в Афганистан. Вот когда научатся прогрессировать в условиях стабильной и спокойной жизни, трудиться каждый день, и день ото дня лучше и лучше, а не скатываться в болото застоя, тогда и наступит новый русский ренессанс, новое возрождение России.
– Как бы нам снова не плакать от такого возрождения России, – тихо заметил Данияр.
– А чтобы не быть пугалом для соседей и всего мира, и нужно то, о чем ты говорил, – Андрей впервые вступил в диалог с Данияром, – искренний интерес и уважение к соседним народам, тогда появятся равноправные и взаимовыгодные отношения, все от них только выиграют…
– Ну что ж, твоими устами да Богу в уши. Так, кажется, звучит пословица?
– Да…это поговорка.
– Ну, все равно, а нам, пожалуй, пора… – неожиданно урезал разговор Данияр.
«Кому это нам?» – рассеянно подумал Андрей, не заметив, что встала девушка, сидевшая рядом с ним. Затем она протиснулась между столиком и Андреем, мягко положив ему руки на плечи, чтобы не упасть. Её глаза оказались рядом с глазами Андрея, и он ощутил запах её губной помады. Андрей взглянул на её приоткрытые губы и вмиг перестал владеть собой. Андрей еще не понял, что она пришла с Данияром, с ним же и уходит. «Пока…» – тихо сказала девушка. «Пока…» – шепотом ответил Андрей и не узнал своего голоса. Затем он лишь чуть приподнял подбородок и ощутил её губы. Поцелуй длился долю секунды, но Андрей почувствовал ответное движение её губ. Девушка вышла из-за стола. «Что теперь?» – кровь стучала у Андрея в висках, а сердце забилось где-то в горле.
Между тем в темной комнате все было по-прежнему. Люди разговаривали, разбившись на кучки, пили, ели, курили…Серебристый дым сгустился над оплывшими свечами. Андрей только сейчас с облегчением понял, что разглядеть что-либо в этой комнате невозможно. В комнату вернулся Данияр и принес длинное кожаное пальто своей спутницы. Вскоре они ушли. Докурив сигарету, распрощался и Андрей.
Андрей доехал до дома на такси. Долго сидел в темноте у подъезда под огромным, выше пятого этажа, тополем, который когда-то в детстве посадил вместе с отцом. Просто не верилось. Вырос Андрей – выросло и оно. Андрей наслаждался последним, может быть, теплым вечером. Он часто ухмылялся
