не понимала, то ли не слышала меня, и продолжала всхлипывать. А в Океане было по-прежнему тихо и совершенно пусто – ни души. Ни в нём, ни на берегу. Кроме нас, разумеется.
Я вернулась в кафе к Янису, но тот исчез – видимо, удалился за креветками.
Океан уже затопил часть берега, и я бросилась к лестнице вплавь. Вскарабкавшись на скалу, побежала на ресепшн соломенной гостиницы и зазвонила в колокольчик. Но никто не появился.
– Эй! – закричала я. – Здесь есть кто-нибудь? Помогите! Там девочка! Она потерялась!
Но зловещая тишина была мне ответом.
Я побежала обратно к лестнице – не дай Бог, девочка утонет в этом Тихом – со всех точек зрения – Океане вслед за своей матерью! Но, когда я вышла из воды на кусочек ещё не затопленного берега, девочки нигде не наблюдалось…
Пребывая в состоянии шока, я стояла на берегу и смотрела в Океан, который молчаливо продолжал поглощать остров.
– Креветки? – внезапно раздалось прямо за моей спиной.
– Девочка… – прошептала я в отчаянье.
– Она вернётся, – Янис осторожно прикоснулся к моей руке и повёл меня прочь.
***
Горы седеют от горя —
Ведьмы сбывалось проклятье,
Скалы сидели у моря,
Фею держали за платье.
Замок – воздушный, но в саже,
Фея вздыхает – не плачет:
«Мама, напомни той страже:
Долго за феей не скачет!»
Ветер шептался с золою,
Вечер тянулся к балладам,
Солнце прощалось с землёю,
Время дышало на ладан.
Фею украла Жар-птица…
Скалы угрюмо молчали:
Ночью виденьям не спится —
Бродят сплошные печали!
Тучки спускались на склоны,
Небу немножко всплакнулось,
Слёзы упали на волны,
Море – солёным – проснулось.
1.3. Мальчик, который просил фонарик
К десяти вечера я определённо ожила. Во-первых, сказывалась разница во времени – именно ночью у меня дома начинался день. Во-вторых, днём здесь стояла неимоверная жара, и находиться на улице было совершенно невыносимо.
Казалось, жизнь на острове за эти годы совсем не изменилась, как и соломенный отель, состоящий из малогабаритных гостевых домиков, в одном из которых я и провела тогда ночь в ожидании парома на Себу. Правда, теперь, вслед за Алексеем, мне хотелось называть гостевой дом «хижиной».
Соломенная крыша, голые стены, небольшое окошко, стол с подсвечником, крошечная кровать и узкий платяной шкаф.
Я обратила внимание ещё тогда, что в светильниках отсутствовали лампочки, – и до сих пор никто не догадался их вставить!
По-прежнему не было крана для горячей воды в душевой, правда, холодная теплела естественным образом – нагреваясь от палящего Солнца в накопительных
