теперь его никто не обидит, не спровоцирует в нем чахлость, уныние, не подтолкнет к безразличным и тягостным прогулкам. Как будто след Полино-слона наконец может запечатлеться, отпечататься на чьем-то уже упоминавшемся чутком небрутальном плече, как будто это плечо прорисовалось где-то по-настоящему, помимо воздушного птичьего вымысла. Не застеснялось, не отбежало, не удрало с языком в и глазами заднице. И как будто Полино-слон согласился на плечо – доверился.
Птички знали, что это так, лучше всех знали, что владелец мысленного следа, потихоньку начавший выздоравливать, не накрывал его одеялом. Выносливые птички, смакуя и прогнозируя что-то дальнейшее, летели смотреть на удивительной силы любви еще на зафиксированный камерами, потенциальный, еще де-факто не оставленный след подлинного, всевмещающего Слона. Молчаливо и азартно летали от одного сумасброда к другому, никаких при этом почтовых сигналов не передавая. Ну а как тут, разве тут донесешь такого порядка поцелуи?
Интермеццо-2
Последних месяцев пи'сят
Я разрушался в рыхлом сплине.
Я думал – всё, не воскресят.
Пока не вспомнил о Полине.
По хоботу ее узнал,
Послал гудок низкочастотный.
Она считала мой сигнал
И задохнулась: я был плотный.
Я взял на ручки красоту
И проложил ей хобот ваткой.
На кратком Биржевом мосту
Мы терлись щечками украдкой.
Она трубила, я сопел.
От нас шарахалась округа.
Я томно ушками скрипел,
Она хихикала упруго.
Я регулярно розовел,
Румянец в шарфик пряча тут же.
Мы шли, не помня слов и дел,
Дыша заботливей и глубже.
Мой слоник, вместе сохраним
Свои ранимые макушки!
Не отпущу (я предан им)
Твои участливые ушки.
Полину – гладить и беречь!
Не подпускать к ней хитрых всуе.
Припомни, слоник, эту речь —
Ну, если вдруг закомплексую.
Интермеццо-3
Струится ток в тревожной жиле.
Слону сегодня не до сна.
Слоны любили и дружили.
Ни дня без нового письма!
Но день прошел, и где же вести?
Кто выкрал моего слона?
Я не могу страдать не вместе
И подло добиваться сна.
Сморило. Я навек предатель.
Проснулся, взрослое дитя —
Мой слон в заснеженном халате
Меня поднял, расщекотя;
Подвесил к хоботу лукошко.
В нем – травка, ягодки, грибки.
Пощекотал еще немножко
И чмокнул в краешек щеки.
Я воссиял: ты – наш добытчик!
Зимой нам яблочек принес!
А я – оплот дурных привычек,
Со мной дождешься только слёз.
Поев, мы выпили какао,
Дышали
