искусственные волосы, которые ей очень шли, лишая его ликования.
Да, она пыталась с ним бороться.
Как-то днем она привела на кладбище мужика, в черном одеянии, с серебряным крестом на груди. И Толя с недоумением разглядывал мужика и кисточку, которую монах окунал в маленькую чашку и прыскал водой на могилу, монах опрыскал водой не только могилу, но и квартиру, Толя сразу узнал это, потому что последовал за мужиком в свой дом…
Потом, она привела колдуна, колдун долго шептал по углам квартиры и Толя никак не мог понять, что он шепчет. Ему все хотелось шепнуть в ответ. Колдун описывал огромным ножом с черной ручкой замысловатые фигуры в воздухе. Этот нож с заклинаниями он воткнул с силой, по самую рукоятку в могилу и клятвенно заверил жену Толи, что призрак таскаться более не станет. Она поверила и улыбнулась сквозь слезы, а он в ту же ночь опять пришел.
Никто из друзей или подруг ей не помогал, родственники исчезли, оставив ее наедине с бедой.
Некоторые из родных, сияя коварными улыбками, правда, предложили было поменять ее хорошую двухкомнатную квартиру на их неустроенные жилища, чаще комнаты в коммуналках, но она резко отказалась. Они, наверное, надеялись, что призрак последует за ней, оставив им замечательную квартиру. Но Толя и сам не знал, последовал бы или нет?
В последнее время он все чаще забывал, что ему надо куда-то идти, все чаще обнаруживал себя самого стоящего столбом возле могилы. Все чаще с трудом вспоминал глаза и улыбку своей дочери и шел только к ней. Его гнала любовь и тоска, а дойдя до дочери, он вспоминал о жене, которую обвинял в своей гибели.
Подумав, он спросил:
– Кто виноват, что я умер? – и замер, ожидая ответ, ему было важно знать, что она скажет в свое оправдание.
– Я! – она залилась слезами. – Я не отговорила тебя, а надо было бы! Я не отняла у тебя бутылку, а надо было бы! Я пустила тебя купаться, когда ты напился!
Он остолбенел, эти ответы он никак не ожидал и насупился, обдумывая их напряженно.
Дочь сонно шевельнулась у нее на руках. Он заметил, что жене тяжело ее держать:
– Да, положи ты ее уже! – раздраженно заметил. – Не бойся, не трону я тебя.
Подумал и спросил:
– А мы любили друг друга?
– Да, – выдавила она, – любили.
И продолжила говорить, все, более увлекаясь и сверкая глазами:
– Ты был добрым и совестливым человеком, любил выпить, но выпивал только в праздники или в гостях. Вон, у иных мужики пьют, не просыхая, скандалят, всех домашних изводят, жен и детей бьют и при этом живут до глубокой старости! А ты, ты меня пальцем не тронул! Никогда! Сколько бы мы ни ругались! Просто уходил и дверью хлопал, а потом возвращался и мирился со мной, независимо, кто был виноват в ссоре, ты просто заснуть не мог, такой был совестливый! А умер в тридцать лет, утонул и я в этом виновата!..
Он
