style="font-size:15px;"> – Эта молодчина, Мансур, – видишь, как ловко схватила!
Мансур весело смеётся.
– А вон та растяпа, верно, дау-ати? – говорит он, показывая на другую птицу. – Из клюва уронила.
Снам не препятствует ни время, ни расстояние. Абузар Гиреевич и Мансур уже у себя на даче, в Займище, едят горячие оладьи со сметаной. Фатихаттай продолжает подносить всё новые и новые порции.
– Не торопись, это неприлично. Могут сказать: «Вот невоспитанный мальчик», – наставляет приёмного сына Мадина-ханум.
– Да ведь горячо! – возражает Мансур.
– Пусть остынут немного.
– Есть очень хочется.
В Займище они почти ежегодно выезжали ещё в мае и не возвращались вплоть до осенних дождей. Абузар Гиреевич по-особенному любил Займище. У самой деревни плещется Волга. Если при утренней заре или вечером, перед заходом солнца, сядешь на крутом берегу и заглядишься на могучую реку, от восторга перед её красотой и величием наворачиваются слёзы на глаза. Как хороши и эта зеркальная гладь воды, и белые, лёгкие, словно девичий кисейный шарф, туманы, и поросшие кустарником острова, подобные зелёным шапкам на воде, и слетающиеся на них дикие гуси, и бесшумно, величаво плывущие вдали белоснежные пароходы, низкие, похожие на жучков буксиры, длинные, медлительные баржи, плоты… Напротив, на том берегу, село Пустые Моркваши, правее – Набережные Моркваши, а ещё правее, вдали, можно различить в синеватом тумане Свияжскую крепость. Ночью на Волге начинается своеобразная, таинственная жизнь: то появятся, то погаснут, то зажгутся, то вновь погаснут зелёно-красно-жёлтые огоньки. Всю ночь они перемигиваются о чём-то. А когда рассветает, они словно прячутся в прибрежных пещерках, с тем чтобы потом, с наступлением темноты, снова всю ночь перемигиваться.
Ах, этот сон!.. Вот уже Абузар Гиреевич, босой, в соломенной шляпе, в подвёрнутых до колен брюках, с вёслами и удочками на плече, спускается к Волге, рыбачить…
Нет, Абузар Гиреевич не на реке – он уже у себя в больнице. Вот он стремительно идёт по коридору с развевающимися полами белого халата. За ним следует группа иностранных врачей, какая-то делегация.
– …Не верите? Думаете, неправда? Думаете, пропаганда? – Профессор распахивает двери одной палаты, другой, третьей, четвёртой. – Смотрите, удивляйтесь! Палаты почти пустые, в каждой занято две-три койки, не больше. Спросите, куда девались больные? Пожалуй, скажете: «Не могут лечь, потому что плата велика». Нет, мы всех лечим бесплатно. И все палаты пустуют. Чудо? Нет, господа, хотя это и похоже на чудо, но это – прекрасный результат профилактической работы, охватывающей всё население…
…Ой, кто это так пронзительно свистит? Наверно, Мансур-озорник. Фатихаттай вчера принесла с базара глиняную лошадку. Вот и свистит без конца, негодный мальчишка!
…Абузар Гиреевич проснулся. Звонил телефон. Профессор быстро встал, накинул на плечи халат, сунул
