прикоснулся ни к еде, ни к чаю. Молча разделся и лёг в постель.
Гаухар долго одиноко сидела над остывшим нетронутым ужином. Джагфар ничем не напомнил о себе. Может, притворился, что спит? Может, начал сознавать, что напрасно вчера обидел жену? Но мужская гордость не позволяет ему признать свою вину, и он оттягивает минуту своего раскаяния? Если бы это было так!
13
Вот и кончились занятия в начальной школе. Сколько забот и волнений осталось позади! Казалось, что этот день никогда не придёт. Но всё же пришёл. Высказаны добрые слова и пожелания, которые обычно говорятся школьникам в последний день занятий. Ребята, теснясь, размахивая портфелями, шумно выходили из класса. Тридцать пять детских душ и тридцать пять только ещё начатых судеб… Рано обольщать себя уверенностью, что все эти судьбы сложатся счастливо. В следующий-то класс все ребята перешли, это уже точно. Так ли успешно закончат они старшие классы? Ведь жизнь по-настоящему ещё не задевала их. Вдруг начнут хлестать встречные холодные ветры, многое может измениться к худшему в детских судьбах.
Если бы это было во власти Гаухар, она, конечно, сумела бы уберечь своих воспитанников от непогоды, бурь, но тут уже начинаются мечты, фантазия… А реально сделаны только первые шаги. Эти ребятишки, не знавшие ни букв, ни цифр, не отличавшие «А» от «Б», «3» от «4», в течение нескольких лет находились под её опекой. Она учила их грамоте, открывала глаза на некоторые явления природы, отдавала им тепло своего сердца, делала всё для того, чтобы они относились друг к другу по-товарищески. Короче говоря, только начала учить их. А учиться надо им всю жизнь. Если все тридцать пять в будущем взрослых людей поймут эту главную свою обязанность, значит, Гаухар выполнила перед ними свой долг.
«…Остаться бы на час-другой в пустом классе, посидеть с нерадостными своими думами, не показываясь людям на глаза», – думала Гаухар. Но это невозможно. Ребята, уходя из класса, не раз оглядывались, переговаривались, и нечего тешить себя мыслью, что они ничего не понимают. Гаухар готова была сквозь землю провалиться, когда замечала их взгляды, брошенные украдкой. Что поделаешь, учительница, точно камень в перстне, всегда на виду.
Гурьбой, вслед за учительницей, ребята направились в сквер. Шум-гам, писк девчонок, смех, возня мальчишек, разговоры о том, как провести лето. Ребят не остановишь, не удержишь, они хорошо понимают, что сегодня «всё можно», – никто не вызовет к доске, не сделает выговор и уж конечно не накажет. Говори что хочешь, кричи во всё горло, спорь друг с другом – учительница только улыбается, глядя на них. Вон один прицепил к волосам товарища тополиный пух и заливается смехом; другой показывает на птенчика, притаившегося в ярко-зелёной листве, – волнуется, что дружки пройдут и не заметят; третий изловил какую-то невиданную букашку, хочет, чтоб все посмотрели.
Наконец-то Гаухар попрощалась с ребятами, проводила долгим взглядом весёлую их ватагу и свернула в ближайший переулок. Было очень тоскливо на душе. Дома никто её не ждёт. Завтра уже не надо идти в школу. Чем теперь
