помогает при глазных болезнях. У Тани сильный нервный тик и очень дергается глаз. Она умывается в этом источнике, и до вечера глаз не дергается. Чудеса да и только!
Набираем воды. Некоторые мамы самоотверженно купаются несмотря на морозец. Поднимаемся с бутылками наверх, вспоминая рассказ Марины Александровны о том, как по этим ступенькам святой юноша поднимал наверх больную Катюшу.
Ванина бабушка всю обратную дорогу понукает и дергает неугомонного Ваню, причитая, что он ей послан в наказание. Видно, что у нее уже начинают сдавать нервы от его гиперактивности.
Счастливые, спешим к собору. Время приближается к 11, и те, кто остался в соборе, уже отправляются в трапезную, но не в ту, в которую надо, а в верхнюю, где чинно трапезовали монахини.
Приходится догонять их и перенаправлять. Я помогаю бабушке вести Вову на костылях, ноги он передвигает с большим трудом, а на ступеньках кругом лед. С трудом спускаемся в нижнюю трапезную. Это небольшое холодноватое подвальное помещение. На нашем столе еще ничего не накрыто, накрыт только длинный стол для рабочих.
Пока раздеваем и усаживаем ребятишек за длинный стол, послушницы вывозят нам тележку с кастрюлей супа, лотком гречки и компотом. Выносят и тазик с несколькими килограммами яблок. Мамочки принимаются разливать суп. И только Тихон, увидев перед началом трапезы молитву на стене, вспоминает о том, что нужно помолиться. Читаем «Отче наш» и рассаживаемся. Может, не так чинно и торжественно, как монахини наверху, но все же…
За трапезой Ванюшка совсем расходится: плачет, стучит ложкой и не хочет есть. Устал.
После еды нужно помыть за собой посуду. Те из мам, которые могут оторваться от своих чад, идут мыть. Тут Господь приоткрывает другую картину: на кухне послушницы, как пчелки, каждая выполняя свое дело, двигаются по определенной траектории. У каждой свои определенные функции, никаких разговоров.
Мамы присоединяются к послушницам и тщательно перемывают всю нашу посуду. Вдруг Таня как закричит: «Ой, Юля, я тарелку разбила! Что же делать?»
Я и сама не знаю, что делать, хотя и пытаюсь найти того, кому об этом доложить, но так и не нахожу. Ведь послушницы, как пчелки, двигаются по своей траектории и не разговаривают.
Ваня совсем сник, прорыдав всю трапезу. Стали одеваться и выходить, унося с собой на память о шамординском гостеприимстве три огромных пакета яблок.
Те, кто не успел побывать в Казанском соборе, отправляются туда. Те, кто хотел в лавку, идут в лавку. Бутылки с водой все давно перемешались. Где чьи – не разобрать. Заходим и мы с Фросей и Тихоном наконец-то в храм приложиться к изумительным иконам, вышитым бисером сестрами обители.
И тут вбегает Настя в собор: «Сейчас нас к мощам матушки Софии отведут! Юля, собирай всех!»
«Ничего себе, – думаю, – ну и Настя!» В прошлый раз, когда мы были в Шамордино
