второгодник из большой неблагополучной семьи, Ситников Вова (Сито), который неожиданно в меня влюбляется и активно за мной ухаживает. Он провожает меня до дома, а вечерами, после моей прогулки во дворе (не с ним, мы катаемся с горки и визжим, а ему это не пристало, он большой, он в стороне), не пускает домой. Мы долго стоим в подъезде и молчим, а когда мне надоедает это молчаливое отирание стенок подъезда, и я пытаюсь уйти, он перегораживает мне дорогу и просит не уходить. Я его побаиваюсь, кроме того, мне льстит его внимание, и мы стоим и снова молчим. И ещё, когда один парень в классе обозвал меня матерным словом (чего я, надо сказать, просто не поняла), он его побил.
В конце концов, мама встревожилась нашей дружбой и перевела меня в другую школу и другой класс, в среднюю школу №31, в класс, состоящий, в основном, из детей интеллигенции.
В четвертом классе, из истории СССР, я узнала, что царя казнили в 18-ом году, но не только царя, но и всю семью! В учебнике не перечисляли, кого именно. Я спросила у бабушки, а почему всю семью, а не одного Николая Второго? Я уже знала, что царь – деспот и кровопийца. Устроил кровавое воскресение, но дети причем? Бабушка объяснила мне, что нельзя было оставлять претендентов на царский престол, время было тревожное, шла революция и монархисты были опасны. Говорила бабушка какими-то не своими словами, и я поняла, это официальная версия. Из газет. Я поверила в необходимость такой акции для революции, но не смирилась с ее жестокостью. Ночью, лежа в постели без сна, я все думала:
– Ведь как прекрасно быть принцессой, – каждая девочка, начитавшись сказок, в детстве мечтает быть принцессой.
А тут русских принцесс, которые вовсе не виноваты, что родились принцессами, этих счастливых, наверное красивых и ничего плохого не сделавших девочек вдруг убили из-за революции, которая несла всем народам радость и освобождение. Но это всем, а им-то смерть. А ведь на их месте могла оказаться и я, и меня тоже бы убили ни за что. Мне было страшно и хотелось плакать.
Учительница у меня теперь другая – Александра Ивановна. Я попала в сильный класс, и маме было сказано, что неизвестно, как я буду учиться. Александра Ивановна любит кричать, что мы, дети городской интеллигенции (от нее я об этом и узнаю), ведем себя хуже дикарей и гораздо хуже детей рабочих. Это пренебрежение нами по факту рождения меня очень возмутило и оскорбило. Ничего подобного от нашей милой Нелли Ивановны я никогда не слышала, даже не знала, кто мы есть. Утверждение, что мы хуже дикарей, я принимала, ведь с дикарями я не была знакома лично. Но я 3 года отучилась в классе, как теперь оказалась, состоящем из детей рабочих, и я-то видела разницу. Дети в новом классе были скромнее, быстрее соображали, были опрятнее одеты и не дрались до кровавых синяков на переменах. Слушая ее (Александры Ивановны) выступления, опустив глаза и рассматривая парту, я думала: тебя бы в мой старый класс на перевоспитание, помучилась бы ты с нашими хулиганами, тебе бы здесь раем показалось.
