возможно, это ее отпугивает.
Люда дружит с мальчиком, Вовкой Жовнюк. Девчонки про них сплетничают, что первое время меня сильно настораживает.
Весь четвертый класс, несмотря на кучу новых знакомств, на первом месте у меня остается Оля Решетникова, с которой мы проводим вместе много времени, обсуждаем массу проблем, и которая сочинила про меня ехидные стихи. В них были такие слова «…тихо бровью повела и сказала – я права»… Я сильно злюсь, когда она в очередном споре вместо разумных доводов приводит это двустишие (придумано было больше, но сохранились на слуху лишь эти строчки), но не могу не чувствовать определенную долю правды, которая отражена в стишках, я очень, ну очень редко признаю свою неправоту.
Мне трудно утвердиться в глазах Ольги, ведь я на год моложе, отстаю на целый класс, и она никогда со мной вместе не училась. Уважение тех, с кем я учусь, мне легко завоевать своей способностью решать трудные задачки по арифметике.
Мы сидим у Ольги, дома никого нет. Оля нашла у мамы в сумке презерватив, и мы разглядываем его упаковку, достаточно плохо представляя себе его назначение и способ использования.
– Я слышала, это связано с детьми, – говорит Оля. – Сколько этих штучек, столько и детей.
И она торопится положить его обратно, чтобы ее мама не заметила, что мы его брали
Я у Ольги на кухне и жду ее, чтобы вместе пойти гулять. Она моет посуду. Моет она не так, как я, – я не столько мою, сколько совершаю обряд омовения, нисколько не интересуясь достигнутым результатом. Оля просматривает каждую вилочку и, если видит между зубьями присохшую еду, тщательно ее выцарапывает оттуда. Я чувствую, что сейчас умру от тоски ожидания. Но Ольгу не своротишь. Мы идем только тогда, когда она аккуратно вытерла полотенцем всю посуду.
В новом классе очень недолго училась с нами девочка из Азербайджана. Она похожа на меня, худенькая, черненькая, только в очках. Довольно противная девочка, во всяком случае очень надоедливая и приставучая. Ее часто обижали в классе, впрочем нравы в нашем классе оставляли желать лучшего (среди девочек тоже). Однажды, когда мы возвращались из школы, она чем-то сильно меня донимала, дразнила и сильно обидела, а потом, ехидно посмеиваясь, пошла вперед, а мы с Людой шли сзади. Я смотрела на ее спину и злилась, чувствуя, что она уже забыла про меня, обидела и идет себе, как ни в чем не бывало. Обида требовала выхода, и я вдруг разбежалась и сильно толкнула ее портфелем между лопатками. Она оказалась значительно легче, чем я ожидала, удар был очень сильным, она упала, разбила себе коленки, встала и, не оглядываясь, вся сжавшись и сгорбившись, побежала с громким плачем домой.
Мне было ее жалко и очень стыдно, я до сих пор помню, как с силой бью по легким детским лопаткам. Возникло чувство, что я обидела маленького ребенка. Никакого удовлетворения месть мне не принесла.
– Я не ожидала, что она так упадет и сильно разобьется, – стараясь оправдаться,
