следы пребывания на солёном морском ветру, то у младшего всё было так, да не совсем. Он, словно нежная и дорогая буженина, был покрыт тонким слоем белого жирка. Гаркуша-младший являл собой тип бизнесмена из новых, но законопослушных, хотя кто мог поручиться, что это действительно так. Председательствовал в каких-то околовластных предпринимательских общественных структурах, выступал по телевизору и если чем-то был схож с отцом, так это фамильной повелительностью интонаций. Но сейчас он стоял перед Сергеем Константиновичем, и жирноватенькие щеки его тряслись от рыданий и слёзы безостановочно растекались по щекам.
– Вы… вы… видели? Да? При вас? Расскажите…
Менее всего Сергею Константиновичу хотелось возвращаться к событиям сегодняшнего утра, но он впустил Гаркушу-младшего в квартиру и, сидя на кухне, начал рассказывать историю убийства незнакомца и Гаркуши-старшего.
Неожиданно в дверях кухни появилась жена. Она была одета и даже подкрашена, но в меру.
– Сергей! Я больше не могу этого слышать. Я должна уйти. Вы извините, – сказала она, обращаясь к Гаркуше-младшему, – я должна пойти, прогуляться.
– Да, да, да, – только и успел сказать тот и хотел ещё что-то добавить, но жена уже вышла из квартиры.
Следом засобирался и Гаркуша– младший, не перестававший плакать. И, плача, ушёл.
Меж тем, со времени убийства прошло три с половиной часа! Неужели столько?! Хотя казалось – только что; Только что он был почти счастлив. Только что ладони припахивали рыбцом и таксист, вёзший его из аэропорта, непроизвольно вынюхивал аромат рыбы и косился через зеркало заднего вида на увесистую сумку. Сергей Константинович только что предвкушал, как откроет бутылку холоднейшего пива – зря, что ли выбирал постудёнее в самой глубине холодильного шкафа – и они выпьют пивца и начнут скусывать с кожицы нежнейшую рыбью плоть.
Однако, не станем судить человека за то, что он имеет глуповатую привычку рассчитывать и надеяться. Кстати, чаще всего без особых на то оснований. Кто-кто, а Сергей-то Константинович хорошо знал, как устроен круговорот жизни, где понятие «жить» неотделимо от понятия «употребить в качестве пищи». Какие-нибудь инфузории, кажется, только для того и существуют, чтобы иметь удовольствие быть поглощёнными, и в свою очередь доставить несомненное удовлетворение тому, кто их пожирает. А следом некто поглощает поглощателей. В этом мире взаимодействий и взаимозависимостей, являющихся предметом его научных изысканий, права на надежду не полагается никому, кроме человека. Да и его право, скажем так, относительно. Мириады существ, весь этот космос живого, видимый, но по большей части не видимый невооружённым глазом, только затем и существует, чтобы некий человек по имени Сергей Константинович, стоящий на вершине пищевой цепи, мог надеяться, что нелепая история с убийством на его глазах двух человек, сама по себе прекратится, исчезнет из сознания. Просто исчезнет, и всё тут!
И тут
