в очередь… У меня свой импресарио. Он принимает телефоны. А я весь день только и делаю, что просиживаю у зеркала. Полируя ногти и выщипывая брови и волоски из носа…
Сейчас меня стошнит. Эта Малгося прет, как танк. Сбрасываю ее руку с бедра, но она почему-то воспринимает это как обычное кокетство и дальше лопочет что-то неопределенное и сальное. К счастью, по-польски. А я не обязан все это понимать, ведь я, как-никак, грек.
Ну их к дьяволу. На сегодня хватит. Ничего интересного больше не предвидится. Делаю знак Марианне, и мы выходим.
– Ну, так что – я пойду? Вы уже тут сами как-нибудь.
– Как это – пойду? А деньги взять, пока еще языком ворочают?
– Ну, хорошо, сейчас возьму и иду.
– И очень многое потеряешь.
– Что именно?
– Останься, не пожалеешь.
– Если бы ко мне эта Мандося не липла.
– А ты с ней сделай то же самое, что мы со своими – напои ее по самое не могу.
– А потом на плечах нести?
– Так ведь не здесь, а в номере. Сейчас идем к ним в номер. Ясно? По дороге скажи им о деньгах.
– По пятьдесят?
– Больше они не дадут. К тому же, ведут в свои номера, а это для нас дешевле.
И мы пошли в отель. По дороге в номер, уже на лестнице, я тактично намекаю Рысику, что любовь любовью, но у меня сестра. Что я потом скажу маме, которая в далекой Греции на каменистом острове ждет своих милых деток? Мало того, что различные империалисты постоянно развлекаются с невинными гречанками, так еще и тут искушения подстерегают. А мы – студенты, нам учиться надо.
Рысик обнял меня и сказал:
– Очень хорошо. Но сначала выпьем.
– Нет, – говорю я. – Сначала деньги, или сестру я не отдам.
– Твоя сестра – Марианна?
– Ну?
– Я к ней ничего не имею. Говори с Антеком.
Вот хитрец! Берусь за Антека. Стена. Ни бум-бум. Я говорю, он кивает, даже переспрашивает, но денег не дает. Ага, вот вы как!
– Марианна, кес кем ме!
– О? Су ами терахи?
– Не дают, – шепчу, когда она подходит.
– А-а! – негодует Марианна. – Тогда – чао-какао!
И мы спускаемся вниз. Поляки быстро гогочут, наконец Антек догоняет меня и шепчет:
– Что ты, шуток не понимаешь? Сколько нужно дать?
– А сколько, ты думаешь, нужно дать за двух восемнадцатилетних девушек, чистых, как слеза?
У Антека сразу глаза лезут на лоб:
– Чистых, как слеза? – переспрашивает он, облизывая губы.
Вижу, что переборщил.
– Ну, не совсем так… Но… это же вам не какие-нибудь… У них женихи есть…
Антек набирает в легкие воздух и протягивает пятьдесят:
– Это за одну. А за вторую?
– Как? Ты хочешь сто?
– Нет, я хочу двести. Но с вас беру сто только потому, что мы сидели
