мужу, – продадим и купим себе квартиру.
Тогда как раз появилось кооперативное строительство.
– Нет, ты что, – сказал Алешка, – возьмем машину.
Я обиделась.
– Как же можно брать машину, надо взять деньгами, ведь нам жить негде.
– Надо брать машину, – упрямо стоял на своем муж.
Так мы и поссорились, деля шкуру неубитого медведя.
Как-то ночью Алешка вдруг разбудил меня:
– Сейчас наши запускают ракету. Если всё будет благополучно, завтра в газетах жди сообщений.
Сказал и уснул, а я лежала и думала: «А вдруг что-то случится». На памяти у всех была трагедия с Комаровым. Любочка Волковская взволнованно говорила по этому поводу:
– Там, наверху, кто-то полетит со своих мест, чубы затрещат, но человека-то уже не вернуть.
На завтра было сообщение в газетах о полете, и можно было гордиться приобщенностью мужа к такому важному событию.
Комната Мельбарда находилась на шестом этаже дома старой постройки, в середине лестничного проема был лифт с застекленной кабинкой, двери которой закрывались вручную. Я застревала в этом лифте несколько раз, а потом стала ходить пешком. Лифт был рассчитан на определенный груз, дабы не ездили дети, поэтому вверх он меня иногда возил, а вниз нет, сколько я ни прыгала, где-то я была на пограничной зоне со своим бараньим весом, что забавляло Алексея.
Я иногда баловала себя и покупала конфетки, и вот мне захотелось сладкого, я надела штапельное платье-разлетайку, сшитое в июле в ожидании свадьбы, и отправилась покупать сто грамм конфет «Снежок» в ближайший магазин, зажав в руке двадцать копеек и прыгая вниз по ступенькам, так как злобный лифт в очередной раз отказался меня везти. Выбив чек и разглядывая витрину в ожидании, когда подойдет моя очередь, я увидела лимонные дольки, не мармелад, а карамель и решила купить их, они были дешевле, по 12 копеек за 100 г, а не по 20, как снежок. Протягивая продавщице свой 20 копеечный чек, я округлила в ее пользу шесть в периоде:
– Взвесьте мне 166 грамм долек лимонных.
Продавщица с минуту недоуменно смотрела на чек, потом легла на прилавок, вернее не легла, а грохнулась на него грудью как подкошенная, и стала смеяться, выкрикивая сквозь спазмы смеха своей товарке за соседним прилавком:
– Ой, Маша, тут меня девушка просит 166 грамм конфет ей взвесить, ой, у меня и деления-то такого нет, чтобы я могла взвесить с точностью до грамма.
Я стояла в большом смущении, а потом, вечером, рассказала Алешке, и мы посмеялись вместе.
В незаполненный выходной я предложила пойти в Пушкинский музей, вспомнив, как часто Алексей водил меня в картинные галереи.
– Нет, пойдем лучше в кино, – сказал Алешка.
– Да ты же любишь живопись, а кино нет, – удивилась я, – ты же
