это Пия, значит…
– А кто ж ещё мог так мать развести на дурь! Понасовала подставных фраз под видом приличных…
– Талант! Я б не смог. Хотя… если Ни́льда такая веселушка…
– Да ты что! Железо и лёд! То есть – и огонь!
– Ну ты сказанул! Совсем одно и тоже: лёд и огонь!
– Так и есть. Испанки – гремучая смесь! Как и у нас, кровь кипит! Огонь!
– А на лице – лёд!
– В точку! – радостно кивнул Жиль. – Ну, за нас!
– За дружбу! – подхватил Этьен.
Друзья, зазвенев стеклом, осушили кру́жки и заобнимались.
– Я имел ввиду за нас с Пией, – допив тост, признался Ивон. – Но и за дружбу можно!
– Нужно! – не смутился Этьен. – Хоть теперь ты, конечно, жених и семья шагает впереди всего.
– Да уж, жених… По ходу, не скоро привыкну.
– Так чем дело-то зашлось? Мой прогноз, что Илар тут же пригласила тебя внутрь, тут же дверью перед носом хлопнула и тут же с благодарностями прокляла?! Угадал?
– Почти. Как Пия засмеялась – так и я. Нильда спрашивает: «Что забавного случилось?» – Я: «Ничего. Просто ваша дочь позади мне рожу скорчила: вылитый Бранислав! – вот и весело». – «Это да – Бранислав у нас кривой!»
– Всё?.. – с надеждой на ещё какую-нибудь фишку поторапливал Этьен, собираясь добавить эту историю в разряд вечных и пересказывать при каждом удобном случае.
– Вроде. Она присовокупила, чтоб впредь не стеснялся и мигом спешил к столу, что теперь я стану членом их семьи – её сыном, так сказать. «Надеюсь навсегда, мадам», – ответил я. Она ласково мне подмигнула, обхватила за плечи и проскрипела в ухо, как курица клювом по перепонке:
– Loin des yeux, loin du coeur[6], сынок!
Этьен захохотал в голос и по новой скатился под стол.
Осветившись янтарём, а затем и вовсе утонув в багрянце, парк погас и перешёл на стрекот сверчков. Солнце сверкнуло последней иглой и поспешило за кроны. Неспехом растворились и люди.
«А вот и ночь! Всем спать!!!» – заорала луна, но никто не услышал. Только в гранатовом кусте подавился семечком щегол, так и не привыкший к резкому наступлению летних ночей.
Фонари остались позади, у тропинок. Затрещали в тишине прутики под ногами – это двое крались в гущу, перешёптываясь то по-испански, то по-французски.
Заворожённая Пия следовала по маленьким капелькам лунного сияния, опасаясь их раздавить и то хохоча, то восторгаясь, а ведущий её Жиль всё обильнее нагнетал волшебство:
– Представь, что мы взбираемся на облака, к самим богам, по лунной дорожке, силой нашей любви…
– Да зачем нам небеса – ты на землю глянь: там и так всё светится! – дивилась девушка искрам серебра. – Да и сила любви без предложения сердца – что голубь с гантелью на шее.
– Ты моя богиня романтики! – Поцеловал её Ивон. – Земля так земля! Гантель так гантель! – напевал он. – Всё для тебя! Идём же!
– Чего
