платочек. – У меня страшный, ужасный жар! Меня лихорадит! Я едва держусь! А-а-апчхи-и! Всё это смертельно! О-ох! А-ах! А-а-апчхи-и!
Его высочество закатывал глаза, чтобы показать, что безумно страдает.
Господин Клевер, глядя на пациента, качал головой и мешал горькие лекарства с нектаром, чтобы их подсластить. К подобным стенаниям принца он давно привык. Никакого жара и в помине не было, но на всякий случай доктор сунул под мышки Гладиолуса Жёлтого сразу несколько градусников.
– Ваше высочество, у вас совершенно нормальная температура! – сказал Клевер как можно мягче, сравнив показания каждого термометра.
– Есть… Я горю! О-ох, – застонал принц, закатывая глаза. – Ваши градусники ошибаются.
– Помилуйте, Ваше высочество! Они показывают, что с вами всё в полном порядке! Это всего лишь насморк. Вы будете жить!
– Да?! – принц, похоже, немного приободрился и в очередной раз высморкался в платочек. – Это хорошая новость! Я буду жить! Это внушает мне надежду! Раз я не умру, то… несите мне завтрак. Да!
Доктор Клевер выглянул из шатра и громко крикнул:
– Можно нести еду Его высочеству!
Через некоторое время в походный шатёр торжественно стали входить слуги, накрывая стол всевозможными яствами.
Когда сервировку закончили, в палатку вошёл поваренок. Он поклонился и на глазах у принца попробовал от каждого кушанья понемногу. Когда стало ясно, что он не отравился, вошёл помощник главного повара и тоже откушал от каждого блюда. Когда и он остался в живых, дегустацию стал проводить главный повар.
– Ваше королевское высочество, яда в еде нет! – произнёс он торжественно.
– Да-а? – затравленно протянул Гладиолус Жёлтый. Он очень боялся, что его отравят злоумышленники. – Вам хорошо говорить… А каково мне, больному и несчастному? Мой организм сейчас так слаб!
В этот момент в шатёр ввалился барон Тюльпан – лучший друг принца. Самым любимым делом этого вельможи было пробовать яства, которые готовили для Его высочества. Обычно после того, как пищу пробовал барон, самому Гладиолусу Жёлтому почти ничего не оставалось, так как обжора сметал со стола всё подчистую. Но принц всегда считал, что Тюльпан – его спаситель.
– Ах, мой драгоценный друг, чтобы я без тебя делал? А-а-апчхи-и! Если бы коварные враги желали меня отравить страшным ядом, именно ты бы сейчас корчился в предсмертных муках! Смотри, я сражён наповал жестоким недугом, который, возможно, послужит моей безвременной кончине в этом ужасном путешествии!
Эта мысль настолько поразила принца, что он даже не донёс пирожное до рта. Его высочество проникся глубочайшей жалостью к самому себе, вытирая повлажневшие глаза чистым носовым платочком. Уткнувшись лицом в ткань, он громко зарыдал.
Тюльпан туго соображал. Очень часто смысл сказанных фраз доходил до него только спустя некоторое время. Поэтому, глядя на то, как рыдает его тощий друг, барон усиленно наморщил лоб, пытаясь понять, что так расстроило принца. Все его внимание при
