а, во-вторых, когда-то соблазнительных ямочках, а теперь просто впадинках на пухлых щеках.
Всё же Пётр Семёнович, как ни крути, со своей царской осанкой весьма затмевал супругу.
А теперь, пока Лиза отдыхает в специально отведённой для неё просторной с высокими потолками комнате, с огромным, последней модели телевизором на стене, с позволения читателей расскажу о том, какие страсти бушевали в данном доме до её приезда.
Сказать, что госпожа Прыхина расстроилась новостью на тот счёт, что к ним вдруг приезжает Лиза Ивлева, значит ничего не сказать. Для неё это было сродни кораблекрушению, жертвой коего она стала. Эта новость вначале ввела её в ступор, а затем она начала метать громы и молнии, с той лишь разницей, что гроза хотя бы на минуту смолкает, а Прыхина брюзжала, не зная устали.
Больше всего уже немолодую даму шокировало то, что эта, по её выражению, «деревенщина» приезжает не просто в гости, а вообще так сказать на неопределённое время, следовательно, сама она может запросто для Петра Семёновича отойти на задний план.
Конечно, она могла бы вместо пустого брюзжания, взять и пустить в ход куда более действенное оружие, то есть закатить истерику и пригрозить, что если что-то будет не по ней, то она бросится под машину или под поезд, или с моста грохнется прямо в речку.
Да вот беда, данные угрозы, актуальные для прошлых времён, сейчас на закалённого домашними перипетиями Петра Семёновича уже никак не действовали. Тем более, сейчас, в солидном возрасте, грозить мужу самоубийством – это как-то чересчур по-детски что ли.
А вот у самого Петра Семёновича, который раньше пребывал под башмаком у жены, к изумлению последней, наконец-то прорезался собственный голос. Он до того расхрабрился, что из его прежде покорных уст вырвались небрежные слова примерно о том, что если она не согласна, что Лиза будет жить здесь, то может убираться ко всем чертям.
В конце концов, заявил он, всё, в том числе коттедж со всеми его потрохами, куплено на его кровные деньги.
И как пощёчина прозвучали язвительные слова о том, что он, если она не пойдёт на уступки, может и сам покинуть этот дом. Пусть она живёт, как хочет. После этой мужниной угрозы Лидия Петровна была бледнее простыни, иными словами – ни жива, ни мертва.
Жить в одиночку, нет уж —извините, это не для неё. Ведь она живёт исключительно на мужнины деньги, на его не бедную адвокатскую практику. За душой у неё, увы, нет собственной и копейки. А теперь, у неё нет и того, чем раньше она мужа брала, – это, разумеется, волнующих женских чар. То есть она была весьма уязвима, как ахиллесова пята.
В глубине души Лидия Петровна прекрасно это понимала. Сейчас она была в полной материальной зависимости от супруга, или, как говорят в народе, сидела у него на шее, ибо после окончания медицинского института она ни одного дня нигде не работала. Если копнуть глубже, можно сказать, что эта женщина
