Ячменное, как по мне, самое вкусное получается. Но на вкус и цвет, сами понимаете… А ещё квас есть хороший, малой крепости. Голове легко станет, а язык и тело слушаться будут. Есть и ещё меньшей даже, что детям наливают, но там вкус уже не тот… Или вот медовуха трёх сортов, но вы лучше бы её через неделю или через месяц заказали. С пасек товары привезут, свежайшая будет. А та, что есть, строго говоря, ну, скорее товар уже для деревенщин остался, – понизил он голос. – Так, могу задаром угостить отхлебнуть, сами же откажетесь потом платить за недостойный напиток.
– Настойки черничной налей и зубы мне не заговаривай, – вздохнул некромант.
– Вижу, что мой гость стремится поскорей забыться, – вздохнул и тот, вскарабкавшись на прочный, топорной работы, табурет за настойкой.
Если уж для кого такую мебель и делали, так для дворфов. Всё во внешнем виде этой конструкции говорило о том, что предмет сделан для подобной комплекции. Причём даже не сидеть на нём, а вот так, вставать в качестве опоры и куда-то лазить – за книгами, за склянками, за чем угодно на разные полки или пространства на шкафах, если б речь шла о доме.
– Гость просто не из тех неженок, что от черничной настойки впадают в беспамятство, – нехотя пробубнил ему некромант.
– Гость, наверное, не умеет пить, – раздался женский голос поодаль.
Твёрдый, терпкий, в нём нежность переплеталась с металлическим стержнем натянутой прочной струны. Мелодичность соседствовала с низковатым тембром. Как будто кто-то изобрёл музыкальный инструмент, сочетающий в себе возвышенность флейты с медным гонором трубы. Голос властный, звонкий, но с нотками должного изящества. Голос сильной, молодой и уверенной в себе женщины.
– Вы остры на язык и наглы для бесцеремонного общения без знакомств и приветствий. Звучите так, словно готовы бросить вызов, – даже не глянул в её сторону некромант.
– А отчего бы нет, – легли подле него женские перчатки из оленьей кожи.
– Кривой стежок, – заметил он. – Никак сами делали. Дочь лесника или добытчика?
– Охотника, – призналась та, – И продолжаю вовсю семейное дело.
– О, стало быть, умелая дама, – произнёс некромант с некой иронией.
– «Дамы», молодой человек, статно выхаживают во дворцах и на балу, а я женщина! – гордо заявила незнакомка.
– Что ж, это, видимо, многое меняет, – нехотя ответил ей Бальтазар.
– Не будь я столь усталой с ночной охоты, мы бы ещё посмотрели, кто первый из нас свалится от черничной настойки, – заверила она. – Но я уже подкрепилась супом, а такие дуэли в честном бою устраивают на пустой желудок.
– Это типа закуска вся уже ушла до выпивки? – усмехнулся некромант.
– Что вы, почтенный гость, на дуэлях в «Перепив» здесь не закусывают. Это Сельваторск в конце концов, а не какой-нибудь слащавый Гедельбург, – прозвучал её ещё более уверенный голос.
– Ночная
