style="font-size:15px;"> – Блин! – закручинился Беркли, закупавший вишню в Висконсине.
– Во-вторых, обнаружены микроскопические следы некоей органики, не присущей сырью. Я склонен полагать, что именно она является усилителем вкуса.
– Что за органика, Раймонд?
– Очень похожа на коллаген, но не совсем. Ни с каким известным науке веществом не идентифицируется.
– Типа, ноготь, что ли? Или волосы?
– Говорю же: неизвестное вещество.
Мистер Беркли задумался, забарабанил пальцами по столешнице. Закурил. Вздохнул.
– Придётся заслать в этот… как его… Красный Рай какого-нибудь Рэмбо. Пусть или купит, или выкрадет то, что нам нужно!
Местонахождение винсовхоза определили легко. Уже через месяц туда отправился секретный агент ЦРУ Дональд Вильямс, великолепно владеющий русским языком и согласившийся подработать в свободное время. Надев личину дачника-романтика, он, предъявив участковому паспорт на имя Вашимукирнаркина Ольгерда Федотовича (простое, такое русское имя!), снял комнату у уже известной нам бабки Агафьи за тридцать рублей в месяц. Для бабки, получающей пенсию в тридцать восемь рублей и сорок копеек эта тридцатка была мощным подспорьем! Она не могла надышаться на своего жильца и охотно отвечала на его коварные вопросы. Выяснилось, что главным технологом «Чарки Ильича» является Арчибальд Тарасов (Ромуальдович). Сорок шесть лет, член КПСС, женат, имеет единственную дочь Светлану, знак Зодиака – Рыбы, образование среднее специальное (винодел), в армии служил в морской пехоте, старший сержант. Воинская специальность – снайпер. Любимое выражение – «Нифига себе!». Любимое блюдо – пельмени. Хобби – рыбалка. А главное и основное – владеет секретом вишнёвки.
– А секрет тот, милок, из поколения в поколение передаётся от отца к сыну уже тыщу, почитай, лет.
– Так, ведь нету у Арчибальда сына! – воскликнул Ольгерд.
– Знамо, нету.
– Кому ж тогда он секрет передаст?
– Ой, милок, не ведаю! Может, дочке, а может – племяшу.
Заграничный засланец решил познакомиться с объектом разработки на рыбалке. Рыбу он не любил и никогда раньше не ловил, но пришлось соответствовать. Засев в кустах, выследил, когда Тарасов пошёл воскресным утром на Мокринью и уселся на бережке. Выждав немного, подошёл и вежливо осведомился у Арчибальда, не помешает ли, если сядет рядом. Тарасов возражать не стал, хотя и был против. Но дачник расположился не вплотную, а шагах в пятнадцати. Арчибальд с завистью покосился на его заграничный спиннинг. Такой не то, что в Любеничах, а и в самом Брянске было не достать!
«Наверное, в Москве-матушке покупал…»
Тут сосед сделал первый заброс и Ромуальдыч аж заколдобился: ну, кто так бросает! Мокринья в этом месте была шириной шагов сто пятьдесят, и сам Тарасов добрасывал аж до противоположного берега, а этот неумеха –
