но понимаешь, не положено мне тебя на Вы называть.
– Кем это не положено?! Это что значит, – завелась, уже полностью придя в себя, Богданова, – что есть еще главный говорящий барбос, который откусит вам хвост, если вы проявите самую элементарную вежливость по отношению к женщине и будете называть меня на Вы?
– И вовсе не барбос, и ничего он мне не откусит, – опять неуклюже попытался оправдаться Дарвин. – И вообще, – он перешел на строгий повелительный тон, – прекрати здесь кипеть свой разум возмущенный. Твое главное дело сидеть и слушать, что я сейчас скажу.
Последняя фраза прозвучала очень убедительно, и Людмила спокойно прилегла на диван, поудобней расположившись на подушках и положив одну руку за голову.
– О-о-о да-а-а-а, – пропел Дарвин, как будто увидел что-то давно ожидаемое, но никогда ранее не виденное. – Ну, приступим к самому важному, объясняющему, почему ты здесь, а главное, почему я здесь. Но сначала, как человек научно грамотный, ты должна безоговорочно принять новую аксиоматику своего существования, иначе тебе просто конец.
– Что-то у вас не очень богатый выбор вариантов, но я согласна, – ответила Людмила, включив все свое обаяние и пытаясь смягчить ставшего таким суровым Дарвина.
Заметив это, Дарвин на секунду скорчил умилительную рожу и сразу опять стал серьезным и сосредоточенным.
– Итак, аксиома номер раз: ты не сошла с ума, и все, что ты видишь и слышишь – реально и не является результатом больного воображения. Аксиома номер два…
– А сколько всего? – перебила его Богданова, пытаясь хоть немного сбить спесь с грубияна, не желающего называть ее на Вы.
– Вообще, Вселенская, только одна, – без тени смущения заявил Дарвин, – вторую я придумал сам… но для твоей же пользы.
– Хорошо, огласите, пожалуйста, результат своего законотворчества.
– Аксиома номер вторая, – торжественно произнес Дарвин, встав на задние лапы и скрестив передние на груди. – Я тебе, бл… не задрипанный собак, бл… я тебе е… на самом деле…
– Послушайте, незадрипанный собак, где вы учились говорить? – опять перебила его Богданова. – Если не хотите называть меня на Вы, то по крайней мере следите за культурой своей речи, если вы вообще понимаете, что это такое.
– А ты что думаешь, – возмутился оскорбленный Дарвин, – такой мордой можно разговаривать пятистопным ямбом с гекзаметром во второй октаве?
По глазам было видно, что он знает, что сказал сейчас страшную чушь, но упоминание ямба и гекзаметра явно подействовало на Богданову успокаивающе, и она извиняюще наклонила голову, предлагая Дарвину продолжить.
– Я не блохастый canis lupus familiaris, – гордо сказал он и сделал многозначительную паузу, – я ангел, который пришел, чтобы привести тебя ко вратам судьбы твоей. И если ты готова принять это сердцем и разумом, положи правую руку на лоб, а левую на живот…
– А живот-то
