будет уже легче. А вот и первый, спасительный: вчера вечером закончилась суббота, значит, сегодня воскресенье, и можно было бы пролежать так целый день, но стоит ей пошевелиться, как Дарвин поймет, что она проснулась, и начнет намекать на то, что его пора выпускать во двор, поэтому пока лучше лежать не шевелясь и с закрытыми глазами. К тому же в таком положении удобней размышлять о вчерашних событиях. Возвращающееся из дремотного состояния сознание, с трудом ухватившись за тонкую логическую нить, пыталось в мельчайших подробностях восстановить разговоры минувшего вечера, но странный насосно-качающий звук мешал сосредоточиться, и для определения источника сопения пришлось все-таки приоткрыть один глаз. И хотя было совершенно очевидно, что храпеть в комнате может только Дарвин, оставалось непонятно, почему он звучит как в хороших стереонаушниках. Через приоткрытый глаз Людмила увидела прямо перед собой большую кожаную пуговицу дарвиновского носа и, решив, что он нагло улегся на ее кровать, от возмущения сразу проснулась, поднялась на локтях глубоко вдохнула, и уже была готова обрушить весь свой справедливый гнев на нарушителя конвенции. Но когда она увидела, что происходит на самом деле, вместо уже подготовленного «Во-о-о-н», раздался с трудом сдерживаемый смех. Дарвин не лежал на кровати и не нарушал никаких конвенций. Одной лапой он стоял на полу и вопреки законам гравитации парил над вожделенной кроватью, не касаясь ее поверхности. Вообще, состояние счастливости часто не соответствует реальному положению вещей, а относится только к убежденности в том, что так долго ожидаемое достигнуто, поэтому для Дарвина парение над кроватью отличалось от лежания на ней только возможностью оперативно почесать за ухом. Гав на гравитацию. Гав на физиологию. Гав на так не бывает.
Глава 3
Изменение количества движения пропорционально приложенной движущей силе и происходит по направлению той прямой, по которой эта сила действует.
Бог есть. Но он, Бог, все время забывает, что он есть, поэтому необходимо почаще Ему об этом напоминать.
Забодалов по-прежнему сидел в кресле, обдумывая свой предстоящий визит к доктору Богдановой. В то же время он мысленно боролся со стрелками электрических часов, которые были сильными и коварными врагами, часто разрушающими хрупкое совершенство миров, созданных забодаловским сознанием. Пойти хотелось очень. Но сначала секундная стрелка от 15 до 45 тонким лезвием резала нити, скрепляющие нежное необъяснимое чувство, затем минутная продолжала дело, умело орудуя увесистым молотком, нанося удары по самым уязвимым местам, типа, ты – электрик в резиновых галошах и перчатках, чтобы током не долбануло, а она – доктор в белоснежном халате, чтобы микробы дохли от такой чистоты, и завершала дело часовая, медленно, но верно руша надежду впервые, после детского сада, испытать несравненное чувство ожидания взаимной любви. Самая маленькая
