«распределяю» (дары). Таким образом, демон – это распределитель, раздаятель (даров, δαιτύμαι – «раздаю»). Например, эпитет Зевса – «Даятель» (Έπιδώτης), Гадеса – «Равнодающий» (Ίσοδαίτης) и богов вообще – «дарители» (δωτήρες). 3. Принимаемая многими учеными этимология от корня διF, которая соответствует восточноарийскому dêva, daêva и daïvas (с переходом дигаммы в соответствующую носовую и с суффиксом μων – man); т.е. демон – это блестящее, светлое существо, Бог (http://www.wikiznanie.ru/ru-wz/index.php/ Демон).
Однако в когнитивном аспекте, по-видимому, все три подхода не исключают, а органично дополняют друг друга, создавая в целом образ могущественных божественных сил, существ, называемых Сократом в «Апологии» «либо богами, либо детьми богов» (Ap., 15d); он рассказывает об их постоянном позитивном воздействии на разные, как малозначительные, так и важные, события в своей жизни, благодаря чему, в том числе, он не раз смог избегнуть опасных ситуаций и даже смерти (Ap., 19c–20e).
При этом современные исследователи исключают понимание этого феномена как какой-либо субъективной болезненной галлюцинации, «голоса совести» или морального действия чего-либо вроде категорического императива, возвращаясь к сообщениям Платона и Ксенофонта, которые согласно свидетельствовали, что демон обращался к Сократу посредством «звука и знака» (φωνή καί σημεΐον) (см.: там же).
Не менее значительно тонкое, но существенное влияние этих демонических сил стимулирующе проявляется в буколических и пасторальных сценах, репрезентативно описанных Платоном в диалоге «Федр»10. Греческий гений – не только философ, но и один из величайших писателей в истории человечества, – в простых и при этом удивительно образных выражениях изображает идиллическую гармонию и взаимопроникающее единство, царившие в то время между человеком и окружающими его природными явлениями: «…Но где же ты хочешь, чтобы мы, усевшись, начали читать? – спрашивает Федр. – Сюда давай свернем, – отвечает Сократ, – и пойдем вдоль Илиса, а потом, где будет мниться (δόξῃ) подходящим, там, в тиши и покое, сядем. – В добрый час, кажется (ὡς ἔοικεν), – замечает его собеседник, – я случился (ἔτυχον) бос. Ты же так всегда. Легче ведь нам идти будет по водице, мочить ноги, и отнюдь не без приятности, особенно в эту пору года и такой день» (228е–229а).
В этом тексте обращает на себя внимание категориальная и понятийная структура, стоящая за материальным каркасом реальности, художественно воспроизведенным Платоном. И прежде всего, гносеология перцепции, маркированная употреблением глаголов «иметь мнение», «мниться» и «казаться», которые в данном локусе предваряют высказывания обоих философов и как бы семантически подчеркивают – все, что воспринимают собеседники, они осознают больше как им только мнящееся и кажущееся, не совсем подлинное; скорее, как объекты мнения, чем нечто безусловно реальное и достоверное, хотя непосредственное чувственное ощущение от телесного соприкосновения с реальными объектами
Использован греческий текст в издании:
