style="font-size:15px;"> Они выехали из города, и «Икарус» помчался по бугристому шоссе. С обеих сторон потянулись в беспорядочном строю перепачканные танки и бочкообразные жилые вагончики-ЦУБы с копошащиеся возле них людьми – это обустраивалась выведенная из ГДР воинская часть. Солдаты строили забор и тянули колючую проволоку. Над единственным одноэтажным строением вился дымок.
– Вот тебе и Паша-мерседес, – пробормотал кто-то громким прокуренным басом позади Шуры.
***
Слова Хамкамады о запрете на алкоголь были пустой формальностью, это понимали все, и она сама в первую очередь. Не проехал автобус и первых ста километров, как старшая группы, глядя бессмысленным взором в заоконный лесной пейзаж, прокричала:
– Храните деньги в «Инкомбанке»! Да здравствует независимость Татарстана и Приднестровская Молдавская республика! Виновата ли я, виновата-а ли-и я-а-а-а, винова-та-а ли-и я-а-а-а, чтоооо люююююблюююю!!!!
– Виновата ли я, что мой голос дрожал, – подхватил залихватски автобус, – когда пела я песню ему!
– Уууууу! – присоединился «Икарус» моторным ревом к людскому веселью.
Когда стемнело, обстановка в автобусе стала совсем уже райской. Все сорок человек – и семнадцатилетняя пэтэушница Лариска с профилем Толстого, и председатель профкома завода «Молот и серп» Рагозин по кличке «робот Федор», и даже старшая группы Ирина Хамкамада, все они превратились в одну большую семью-коммуну, в один большой спаянный организм.
Они летели на автобусе к своему счастью – долларам; они были пьяны, им было тепло и приятно. Потом пришла ночь – внезапная, как удар кочергой по голове…
***
Андрей Пикоян открыл глаза.
За окном «Икаруса» проплывали красивые пейзажи. Ну, здравствуй, свободная Украина. Вот ты и получила независимость. Вот ты и освободилась. Что, хорошо тебе стало? Получили головную боль на свою голову.
Головная боль.
Он сидел, скрючившись в икарусовском кресле и страдал. Вечная проблема: если накануне было хорошо, значит, на следующий день будет плохо. Если было очень хорошо, значит – будет очень плохо. Если же все было ве-ли-ко-леп-но, то утреннее пробуждение будет совсем поганым.
Голова раскалывалась, во рту была сухость, а под левым глазом ощущалось какое–то затвердение. Впрочем, под правым, кажется, тоже.
Андрей стал вспоминать.
Откровенно говоря, ехать ему не слишком хотелось. Все же, рост – сто восемьдесят пять, больше, чем у Тайсона, ноги длинные, да еще – ночные переезды, когда не поспишь толком.
Но уговорили.
Тем более, компания подбиралась хорошая: Шура, Полстакана, Лука. Можно было слегка расслабиться от работы, отвлечься от подруги, с которой в последнее время происходили стычки. Много о себе возомнила. Муж каратист. Нехорошо. И не понимает, что ситуация в экономике напряженная, стало быть и денег на нее он тратить может меньше. Да, что там, на нее – уже и на себя не хватает! В заводской столовой
