Такому можно довериться.
Они сидели рядом, и все больше проникались друг к другу доверием.
Он поведал Андроиду о Растении, что появилось у него в салохранилище после новогоднего застолья:
– Представляешь? Зима, мороз, снег, а из земли росток тянется. И светится при этом зеленым цветом. О, майн готт!
– А что за растение? Сорняк?
– Нет, ты что! Сорняки же не светятся!
– Если светится, значит, фосфора много. Или радиоактивное.
– Майн готт!
– Проверял счетчиком Гейгера?
– Откуда? И, ты знаешь, растет, хоть я его не поливаю. И батя не поливает. Уже сантиметров тридцать выросло.
– А общее состояние как? Слабость чувствуешь?
– Нет. Ты знаешь, наоборот. Как захожу в сарай, так такое вдохновение приходит! Музыка начинает в голове искрить! Прямо – «Блеск твоего сумасшедшего бриллианта», как у «Пинк Флойд»!
– А рвоты нет? Говорят, при лучевой болезни – рвота, и волосы выпадают.
– Нет, – погладил бережно Лука длинные и ухоженные, отпущенные на манер рокеров, волосы. – Блюю только, когда самогон плохой. Кстати, ты как? В смысле, принимаешь?
– У меня с собой «Ливенское». Семь пузырей.
– Нормально. И мне папа водки дал.
Выпили…
Лука тогда не понял, как это случилось, но он очнулся.
Автобус не двигался.
Воздух салона был наполнен тяжелым перегарным дыханием.
Тишина.
Да нет, какая там тишина: посапывание и храп из носоглоток! Андрюхи в кресле рядом отчего-то не было. Наверное, все-таки «снял» эту девку.
Лука с трудом выбрался из автобуса в ночной холод. Вокруг не было видно ничего – ни огонька, ни какого-нибудь движения.
Автобус стоял, съехавши с проезжей части, очевидно, посредине полей.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук…
Сердце!
Все-таки, «Ройял» с «Арпачаем» и «Ливенским» – это серьезно!
Голова не болела, но вот тело ныло, а зад с упругими ягодицами велосипедиста, словно одеревенел. Во рту ощущалась привычная сухость, но присутствовало в организме и кое-что новое, именно: ужасающая слабость. Еды-то маловато с собой взяли. Кто ж знал, что в дороге так кушать захочется?! Андрэ мечет, как экскаватор. Понятно, что этот лось – здоровый и жилистый. Но должен и о других думать. Эх, сейчас бы супчик сварить. С картошечкой. С лучком. С помидорчиками. Петрушечкой. Сальцем.
Желудок Луки заурчал.
И еще сердце. Колотится, как с цепи сорвалось.
Нет, так жить нельзя! Вернее, жить так можно, но вот пить так – нет…
Облегчившись, Лука полез назад.
Возвращаясь в кресло, наступил на стакан в проходе.
Не раздавил, слава тебе яйца!
Сел на место.
Где они?
Хохляндия?
Или еще Россия?
Хотелось питъ.
Достал
