дом, а все постройки остались нетронутыми. Не знаю точно, короче, но дом он точно такой же построил, как у Романиных был, и жил в нем три года. А потом, ну… – махнул рукой, – вы знаете. Вы это, только не забудьте сказать, что это от меня, а то мало ли…
– Не забудем, – обнадежил странного паренька Федя. – Не переживай.
– Я просто удавленников боюсь, – Пашка шмыгнул носом. – Меня ими еще в детстве бабушка Дуня пугала. Мертвецами этими заложными…
– В смысле? – не понял я.
– Мертвяки такие заложные. Ну, в лесу там заблудившиеся или родителями проклятые или те, кого черти украли или кто некрещеным помер. Или вот еще бывает, что маленького мамка во сне случайно задавит. Вот они все после смерти и живут с чертями вместе, служат им.
– Это где они живут? – уточнил я.
– Под землей, в пещерах, или в стоячей воде: омутах, бучилах, прудах, озерах – если вода застоится. Еще в болотах, оврагах, трясинах, глубоких логах, в чащобах и буреломах.
– А бучило – это что такое?
– Это когда луг весной заливает в пойме, а потом вода уходит, а в глубоких ямах остается. Вот это бучило и есть.
– А как они чертям служат? – продолжал я расспросы.
– В основном, черти на них ездят, как пастухи на лошадях, потому что заложные после смерти бегают очень быстро, бывает быстрее даже чем машина. Но бывает, что и пакостят живым, особенно родным и знакомым, по указке чертей. А еще бывает, что клады охраняют. Но… но у нас нет в округе кладов. Но… Семик сегодня. Вы осторожнее.
– Чего? – не понял Федя. – Что сегодня?
– Семик, Зеленый четверг. Он еще и с Русальной пасхой совпал в этот год.
– И что? – спросил я.
– Русалки могут напасть.
– Чего?! – Федя от удивления выпучил глаза. – Какие к черту русалки?
– Видимо местный обычай, – вслух рассуждал я. – Традиционный обряд какой-нибудь.
– Это если женщины заложные, то становятся русалками. Сверху они как люди, снизу – рыбы. Бегают по лесу голые, еще и на ветках деревьев сидят и качаются, особенно березовых. Еще, когда рожь цветет, они по ней гуляют большими шайками, смотрят, чтобы никто колосья не ломал. Они могут в лесу поймать на Русальную неделю и, если кто сдуру к ним подойдет и попадется, до смерти защекотать.
– А в саду могут? – спросил Федя.
– В таком как ваш, – Пашка оглянулся, – могут… И кого защекочут до смерти, тот сам станет русалкой.
– Как я могу стать русалкой? – нахмурился Федя. – Я же мужчина.
– Станешь водяным, – не растерялся Пашка. – А вот из потерчат другие русалки выходят: мавки или еще навки их называют. Но это совсем другое дело…
– Почему так? – спросил я.
– Они когда маленькие, то кричат мау, вроде как кошки, – поправил на переносице очки. – А ночью кричат: гу! гу! Сзади, на спине, у них кожи нет и будто прозрачные они: уся нутрянка видна.
– Если русалки снизу как рыбы,
