еще и домовые тут есть? – присвистнул Федя.
– Не свисти, денег не будет. У нас все есть, но про домового расскажу в другой раз.
– Не деревня, а «заповедник гоблинов».
– Гоблинов тут отродясь покамест не водилось. Если только вы привезли… – нехорошо посмотрел на нас.
– А зачем у вас в деревне старые лапти на столбах заборов висят? – спросил Федя.
– Отопки? Это чтобы дом и подворье от сглаза уберечь, скотину неизуроченной сохранить.
– Почему лапти? – удивился я.
– Так еще старики учили: как кто увидит лапти да подивится, зачем они висят, так уже и сглазить ничего, значится, не сможет. Ладно, мне пора.
Он подхватил борону и развернулся.
– Погоди, – окликнул брат.
– Что? – обернулся Пашка.
– А это у тебя что? – Федя показал на привязанную к перекинутой через шею бечёвке непонятную кость, болтавшуюся на груди паренька.
– Это челюсть первой пойманной щуки – для защиты от бесов и всякого зла. Еще чтобы змея не укусила. Вам такую же надо над входом в дом повесить…
– Мы подумаем, – прервал я.
– Подумайте. – Он ушел.
– Псих, – сделал вывод Федя. – Пришел посмотреть, где что плохо лежит. Ночью нагрянет с кражей. Собаку что ли завести? – задумчиво посмотрел на меня.
– Где мы собаку возьмем? Местную брать нет смысла – она на своих лаять не будет. А ехать за собакой в город – лишний раз светиться.
– Это да, – согласился Федя. – Лишний раз светиться нам не к чему.
Мы обернулись и посмотрели на дом.
– Сейчас опасно, – решил я. – Вдруг он где-то поблизости спотыкается?
– До темноты ждем?
– Да.
– Может проще в огороде?
– Не надо. Решили в саду, так в саду.
– Ок.
Яму выкопали ближе к вечеру.
– Давай перед тем, как их притащим, по саду пройдемся, посмотрим, чтобы никто не шнырял, – предложил я.
– Давай, – согласился Федя, ставя лопату и поднимая прислоненный к жерди ограды чехол.
Мы не спеша шли вдоль ограды, оглядываясь по сторонам. Федя шальными глазами посмотрел мне за спину. Я оглянулся и наткнулся еще на один взгляд – мутный. На столб ограды была насажена голова Пашки. Мутные глаза слепо смотрели сквозь залитые кровью очки в нашу сторону. Под столбом валялась погнутая борона с отломанными зубьями. Я вспомнил недавний разговор с мертвецом и почувствовал, как волосы встают дыбом.
– Голова, – наконец сказал Федя. – Может, это русалки его?..
– Когда щекочут, то голову не отрывают… – возразил я.
– Ну… это да… А если мавки? Он же говорил…
– Ну… не знаю…
– Он слишком много болтал, – раздался сзади приятный женский голос.
Мы с братом едва не подпрыгнули от неожиданности и резко
