птицы встревожились, замахали крыльями и пронзительно закрякали. Объясняли Алексею, что они утки, сердились, что их принимают за презренных гусей.
«Послушай, кря-кря кричат» – я повернулась к мужу, чтобы сказать ему это, но он опередил меня:
– Слышишь, га-га говорят, – радостно, как будто он действительно получил доказательство своей правоты, произнес Лешка.
Я почувствовала отчаяние: наша маленькая девочка никогда не научится отличать гусей от уток, и я никогда не смогу доказать никому на свете, что сейчас перед нами идет стая уток. Если же начну плакать, то он скажет:
– Ну, если ты так хочешь, то пусть это будут утки.
Если я так хочу, а объективной истины не существует, утки крякают, подтверждают свою принадлежность к утиному роду, а ему они га-га кричат!
– Посмотри внимательно, может это лебеди, – раздался иронический голос. Нас обогнал идущий сзади мужчина, бросил на Алешку уничтожающий взгляд и пошел себе дальше. Он слышал, как Алексей пытался кряканье выдать за гоготанье.
Алексей сдался. Очевидно было даже ему, что перед нами не лебеди.
Катя, папа и техническое воспитание ребенка
Катя с детства любила играть в куклы, пеленала и баюкала все игрушки, даже игрушечного жирафа. Мягкому игрушечному зайцу повязывала косынки, отчего он превращался в страшное красноглазое страшилище.
Когда Кате минуло 4 года, папа решил приучать ребенка к технике.
– Зачем? – спросила мама.
– Ну ты ведь вот ничего не понимаешь в технике, – ответил папа, – а моя дочь будет понимать.
Он взял дочку за ручку, они пошли в магазин и вернулись с красивой серенькой немецкой машиной – рефрижератором.
– Она сама ее выбрала, – сообщил папа маме.
Мама, оставшись с дочкой наедине, уточнила детали
– Катя, ты сама выбрала машину?
– Да, только папа сказал, выбирать можно только машинки, а куклу нельзя.
– Она вздохнула и стала укладывать кукол спать в рефрижератор.
Позднее на улицу Катя вышла с запеленатой машинкой, неся ее на руках, как младенца. Папа вышел на крыльцо, и Катя похвасталась перед ним запеленатой машинкой…
Когда Катя выросла, то стала дизайнером одежды. И родила трех девочек.
Чувство справедливости
Степе 4 года, Арине 2, Соне 9, Насте 16. Мой возраст роли не играет.
– Степа, представь себе, на столе лежат два яблока. Нас с тобой тоже двое. Как мы поделим яблоки?
Степа внимательно посмотрел на пустой стол, поднял ясные глаза на меня:
– Мне большое, тебе маленькое.
***
Я вынула из шкафа четыре ириски, протянула на ладони внуку:
– Степа, вот что осталось. Это тебе и мне.
Степа сгреб три конфетки, одну сиротой оставил на ладони.
– Степа, а как было бы
