и словно машинально крутанула колесо прялки, затеребила кудель. Потянулась нитка.
– Чья это шерсть? – спросила Марина.
– Руслана, конечно, – улыбнулась Алена, руки которой двигались плавно, как бы сами собой.
– Как ровно у тебя получается! – восхитилась Марина. – Кто тебя научил?
– Няня. Тут, в этой комнате, когда я была маленькая, наша няня жила, и такая была няня – просто настоящая Арина Родионовна! Нас на ее шее всегда такая куча была – и для всех у нее как-то и доброе слово находилось, и меня, видишь, прясть научила.
– А откуда вас у нее была целая куча? У тебя что, много братьев и сестер?
– Как тебе сказать? – Алена на минуту задумалась. – Видишь ли, мой папа был женат четырежды, и у всех жен были дети, а еще один ребенок у него, так сказать, внебрачный. Я – самая младшая. Так что, когда я родилась, у папы уже внуки моего возраста были, мои, стало быть племянники. Но тут еще и просто дети жили, ну, всяких там родственников и знакомых. Друзей, опять же, у папы много. А здесь ведь для детей просто райское место! Так что видишь, – Алена засмеялась. – Получается, что здесь всегда был крольчатник, ну, по крайней мере, сколько я себя помню. – Смеялась Алена очень тихо и очень заразительно.
Надо же! Идея такого бесконечного крольчатника Марину просто потрясла. Вот так живешь, живешь себе, и не знаешь, что где-то в мире есть, существует такой вот теплый кармашек, специально для бездомных кроликов вроде тебя.
– А сейчас где же они все, куда подевались?
– Ну… – Алена опять задумалась. – Три брата у меня в Америке. Один – в Канаде. Одна сестра в Израиле, другая во Франции. Так что получается – одна я здесь осталась.
– А мама твоя где? – не унималась Марина, хотя и чувствовала уже, что вплотную подобралась к той границе праздного любопытства, за которой его уже называют бесцеремонностью.
– Мама в Англии. Вышла замуж за тамошнего журналиста. Я еще во втором классе училась, когда она уехала. – В голосе Алены незаметно было ни тоски, ни грусти. Движения рук, усердно тянущих тонкую нить, по-прежнему были ровны и безмятежны. – Вообще-то она меня регулярно навещает. Раз в два года примерно. Ну, там, конечно, подарки всякие шлет – это уж закон, как же без этого. Звонит даже иногда. Одним словом, не забывает. Правда, Магда – это папина вторая жена – мне все-таки гораздо ближе. Она, по крайней мере, хоть не в Англии, а в Переделкино, можно сказать, под боком. – Алена аккуратно связала концы оборвавшейся нити и ласково посмотрела на Марину: – Ну, давай ты теперь что-нибудь о себе расскажи. Валерьян говорил, ты в какой-то там супершколе учишься?
– Училась. – На Маринино и без того унылое лицо набежала новая тень.
– Английский, наверное, хорошо знаешь?
– Да знаю.
– А у меня вот – не поверишь! – в школе немецкий был. Такой вот архаизм. А теперь вот, как
