подходи, на хрен, ближе.
Потом я вижу маму. Человека, чью внезапную смерть я оплакивала годами. Я понимаю, что между ней и моим отцом было многое, о чем я, вероятно, не знала. Но даже несмотря на то, что при взгляде на нее мой живот скрутило от недоверия, я продолжаю верить своему отцу. После всего хаоса, через который он заставил меня пройти, я верю, что у него доброе сердце, – по крайней мере, когда дело касается меня. Но мне и раньше приходилось ошибаться в людях, и это не дает мне почувствовать себя в полной безопасности. Я чувствую себя ошеломленной, настолько ошеломленной, что мои руки и ноги сотрясают конвульсии. Затем нечто, похожее на электрический разряд, пронзает мое тело, подкашивает колени, и внезапно я оказываюсь на гравийной дороге, чувствуя, как мелкие камни впиваются в мою кожу. Беззвучные слезы катятся по моему лицу, и боковым зрением я вижу, как Бишоп опускается рядом со мной, обвивая рукой мою спину. Я замираю, и каждый звук, каждый голос превращается в белый шум. Этот мир медленно ломал меня с тех самых пор, как я впервые ступила на гранитный порог Риверсайдской академии. Предчувствие, съедавшее меня изнутри, превратилось в оглушительный рев в моей голове. Я ощутила, как мои мысли путаются, как они медленно начинают проигрывать этот бой. Я думала, что у меня есть мама, что она всегда будет рядом, даже после смерти, и я жила с этой мыслью. Но оказалось, что у меня не было ничего, кроме пустых обещаний, данных мне жалкой подделкой.
Сжимавшие меня руки напряглись и начали трясти меня за плечи. Я мгновенно уставилась на Бишопа, но мне было нечего ему сказать. Нечего. Открыв рот, я была готова сказать ему, чтобы он забрал меня подальше от этого места. Увез меня от самозванцев и лгунов, но… я ему не доверяю. Это единственное, что я знаю наверняка.
– Ты любил ее.
Его глаза внимательно изучают мои.
– Что?
– Ты любил ее.
На этот раз мои слова звучали не вопросом, а утверждением. В глубине души я знала: он, должно быть, что-то к ней чувствовал, раз не убил ее столько лет назад.
– Мэдисон.
Такой знакомый голос. Он осветил мою память подобно спичечному коробку, наполненному взрывчаткой, и поплыл по морозному полуночному воздуху, ударив по вновь открывшимся старым ранам.
Я закрыла глаза.
– Не нужно.
– Мэдисон, это…
Я открываю глаза и наконец смотрю на нее, набравшись смелости, чтобы встретиться с монстром лицом к лицу. Я медленно поднимаюсь с асфальта, борясь с дрожью в ногах, отряхиваю штаны и расправляю плечи. Где-то позади меня останавливается машина, но я не проявляю к этому интереса. Все мое внимание сосредоточено на ней. Я шагаю вперед и вижу, как ее глаза в панике мечутся по залу. Вероятно, она не знает, чего от меня ожидать. Я готова на нее наброситься, но решаю, что сегодня пролилось достаточно крови. Как бы они ни привыкли к подобным сценам, я не такая. Она ни капли не изменилась, что еще больше меня разозлило. Хотелось бы думать, что, пока я оплакивала ее фальшивую смерть, она не жила роскошной,
