мысли, разглядывая неожиданную в этом скопище милиционеров симпатичную девчонку, наверное, чью-то родственницу, произошли какие-то изменения. Люди перестали перешептываться, а затем относительная доселе тишина превратилась в абсолютную. Костик с сожалением отвел взгляд от упруго выпирающей под тонким свитерком женской груди, и навострил уши.
– Ну, что еще добавить… – в этой наступившей тишине сказал Бугаев. – Собственно, добавить-то особо и нечего. Многие тут все нужное, правильное, уже сказали до меня… Это был не коррумпированный милиционер, и просто честный, правильный во всех смыслах человек. И как всякий честный, не умеющий подстраиваться человек, честно помер от цирроза печени… – Кругом стали переглядываться, послышался легкий гул голосов. – Да, Леонид Павлович совершенно не умел притворяться, подстраиваться под сиюминутные веяния времени, – после короткой паузы выдал Бугаев. – Потому и не стал прикрываться всяческими там, больше подходящими для изнеженных гражданских, ишемическими болезнями сердца… – Словно очнувшись, он вдруг уловил устремленные на него непонимающие взгляды, заметил отвисшие челюсти родственников и, спохватившись, поспешно вернулся к накатанному: – И он никогда не пресмыкался перед начальством и бандитами… – Вышло как-то двусмысленно, словно два этих понятия шли в одной связке, и полковник опять взял паузу. Он покашлял, якобы прочищая горло, и скорбно опустил голову, давая понять, что все важное уже сказал.
Его потихоньку принялись оттеснять от могилы, освобождая место очередному оратору, а Костик, забыв о чьей-то грудастой родственнице, задумался, сможет ли он в свое время так же честно помереть от цирроза печени, и будут ли над его могилой звучать такие скупые, и оттого такие еще более весомые, слова.
В чувство его привел троекратный залп холостыми патронами – три раза одиночными, довольно слаженно, хотя и палили салабоны. Все стали разбредаться, огромная людская масса раздробилась на множество небольших кучек, двинувшихся между могилами, а между ними, в свою очередь, резво сновали распорядители, давая указания, кому в какой автобус садиться, где стоят сами автобусы, и объясняя, где находится место поминок, если кто-то намеревался добраться своим транспортом. Прикинув количество гостей, Костик подивился размаху скромного погребения отставного бескорыстного майора, но так и не решился спросить у Бугаева, на какие шиши их всех будут поить и кормить в ресторане, в котором были назначены поминки. Может, в конце концов, кто-то из родственников этого майора был крупным бизнесменом, или деньги выделила организация милицейских ветеранов.
– К машине, – коротко бросил полковник. Он постоянно промокал пот со лба носовым платком, и чувствовалось, как хочется ему снять китель. Костик, в своей рубашке с короткими рукавами, даже поймал себя на чувстве вины – за то, что он почти не потеет. – Такие вот дела, лейтенант, – неизвестно в связи с чем сказал, уже усевшись на заднее сиденье, Бугаев. Костик опять
