бы проливала надо мной слезы. Я даже представить себе этого не мог.
– В тот миг я понял, что она создана для меня. Навсегда. – В голосе Миллера появилась горечь. – И в тот же день мы поклялись на крови, что останемся друзьями. Идея Вайолет. – Он стянул шапку и провел рукой по каштановым волосам. – Как-то так.
– Ага. Тебе определенно нужно трахнуть другую девчонку и смириться с этим.
Мне не хотелось лезть в его дела, ведь и он не вмешивался в мои. Но я помнил, сколько раз мама собиралась забрать меня и убраться от отца ко всем чертям. И все же она этого не сделала. А потом, в один прекрасный день, стало уже слишком поздно.
– Нет, это полная чушь, – произнес я. – Ты должен ей сказать.
Миллер нахмурился.
– Она одержима мыслью о том, чтобы мы были друзьями. И думает, что, если попытаемся стать чем-то большим, это нас погубит.
– И что? Все равно скажи ей.
– Не могу. Она прибьет меня, и ничто уже не будет как прежде. Хотя, по-моему, все и так полетело к чертям.
– Тогда не говори с ней, – посоветовал я. – Просто… ну, не знаю. Поцелуй ее.
В мыслях тут же возникли идеальные губы Шайло. Я сделал глоток пива, чтобы смыть во рту ее воображаемый вкус.
– Ни за что, – проговорил Миллер.
– Да почему нет, черт возьми?
Он сделал кислое лицо.
– Ну, для начала, эти дурацкие границы. Она недвусмысленно сообщила мне о своих чувствах. Друзья. И я должен это уважать.
Я фыркнул и допил пиво.
– Но что я могу поделать? – с несчастным видом спросил Миллер. – Я же говорил, мы поклялись на крови.
– Когда были детьми. Она хоть подозревает, что нравится тебе?
– Я бы так не сказал.
– И где она сейчас?
– Не знаю. – Миллер пнул лежавший у ног песок. – Сегодня будет вечеринка. Она придет туда.
– Так иди на вечеринку и поговори с ней.
– Я просто сказал…
– Ты должен бороться, парень, – проговорил я. Практически прокричал.
Словно из ниоткуда пришло видение: окровавленная мама неподвижно лежала на кухонном полу. А я полз по заляпанному кровью линолеуму, чтобы ей помочь. Вот только я опоздал.
– Сражайся, – продолжил я, – потому что, в противном случае, будет слишком поздно. А это означает лишь чертову смерть.
Миллер потрясенно уставился на меня. Я отвернулся и заставил разжаться стиснутые в кулаки руки. Я ждал, что он велит мне вместе с безумными речами убираться ко всем чертям.
Но он этого не сделал.
– Я нужен ей в качестве друга, – произнес он через минуту. – Она нуждается… во мне.
– Значит, ты как вьючный мул. Тащишь все ее дерьмо и пытаешься облегчить ей жизнь, потому что заботишься о ней. А как же ты сам?
Миллер попытался что-то сказать, но потом замолчал. О чем-то задумался. Наконец он убрал гитару обратно в футляр и встал.
– Хочешь пойти со мной? – спросил
