style="font-size:15px;"> Монтгомери молча уткнулся лбом между прутьями решетки. Я понял, что выбор ему не по силам. Девять лет из своих сорока семи он уже провел в тюрьмах и теперь обвинялся в вооруженном грабеже и нанесении тяжких телесных повреждений. По данным полицейского расследования, он прикинулся покупателем на подпольном рынке наркотиков в районе Родиа-Гарденс, но неожиданно наставил на продавца оружие и потребовал деньги. Тот схватил его за руку, пистолет выстрелил, и продавец, член банды «крипсов» по имени Дарнелл Хикс, оказался до конца жизни в инвалидном кресле.
Как обычно в таких случаях, желающих сотрудничать со следствием не было. Даже пострадавший заявил, что ничего не помнит, предоставив вершить правосудие дружкам из банды. Однако сыщикам удалось докопаться до улик. На выезде из Родиа-Гарденс машину моего клиента зафиксировала видеокамера, а экспертиза машины обнаружила следы крови на дверце – доказательства не стопроцентные, но вполне достаточные, чтобы отнестись всерьез к предложению обвинителя. Если Монтгомери признавал свою вину, то получал три года тюрьмы, из которых реально отсидел бы два с половиной, но, пойдя на риск судебного разбирательства, мог в случае неудачи сесть на все пятнадцать. Грабеж с применением огнестрельного оружия плюс тяжкие телесные повреждения – не шутка. Судья Джудит Шампейн в подобных случаях не знала пощады.
Я однозначно рекомендовал клиенту пойти на предложенную сделку. На мой взгляд, думать тут было нечего, однако, в конце концов, сидеть предстояло не мне. Монтгомери никак не мог решиться, и дело было не в сроке, а в личности пострадавшего. У его дружков-бандитов были свои люди повсюду, и даже трехлетний срок мог означать смертную казнь.
– Предложение выгодное, – продолжал я. – Окружная прокуратура не хочет идти на процесс с такими уликами и свидетелем, который не желает говорить. Поэтому тебе дают возможность дешево отделаться. В общем, решай. Две недели на размышления закончились, осталось несколько минут.
Монтгомери хотел покачать головой, но решетка не пускала.
– Как это понимать? – спросил я.
– Так, что все хреново! Неужели мы не можем выиграть? Ты же теперь прокурор! Поговори там со своими…
Я тяжело вздохнул:
– Это разные вещи, Кэш. Не могу. Решать тебе: соглашайся на три года – или судимся. Шансы у нас имеются, я уже говорил. У них нет оружия, и жертва не дает показаний – это хорошо, но кровь на дверце и кадры с видеокамеры не оспоришь. Конечно, мы сыграем на самозащите: ты просто покупал, а он увидел твои деньги и попытался их забрать. Присяжные могут поверить, тем более если Хикс не станет отвечать, а я буду задавать такие вопросы, что Аль-Капоне по сравнению с ним покажется ягненком.
– Что еще за Аль-Капоне?
– Ты шутишь?
– Нет, серьезно, кто это такой?
– Ладно, не важно… Ну что, Кэш, как решим?
– Значит, судиться мы можем?
– Можем – только ставки уж больно высоки.
– В смысле?
– Три года против пятнадцати, Кэш. Стоит ли рисковать?
Он
