было просто. Розалина сотни раз готовила основу для бисквита. Она положила пачку масла на сковороду, чтобы оно растаяло, и…
Прошлым вечером она поцеловала Алена.
Нет. Ей не об этом сейчас нужно было думать. Она высыпала пачку крекеров в мешок для выпечки и взяла в руки скалку…
Прошлым вечером она поцеловала Алена.
Черт, нет. Она не такая. Только не после того, как настраивала себя на то, что в конкурсе покажет всю силу Палмеров. Неважно, что Ален целовал ее в лунном свете, она провалила первую неделю, и будь она проклята, если проиграет снова. Пришло время выделиться из толпы. Показать судьям, из чего она сделана. Разорвать этих пекарей на куски.
Ладно. Это чересчур.
Может, лучше сосредоточиться на приготовлении вкусного пирога?
Она раздробила печенье.
– Как думаешь, – спросила Анвита за обедом с полным ртом залежавшегося сэндвич-ролла, – с Гарри все в порядке?
Розалина не понимала, к чему она ведет.
– В каком смысле «в порядке»?
– Он ни с кем не разговаривает. Я, конечно, люблю брутальных молчунов, но он какой-то слишком брутальный и слишком молчаливый.
– Не-е, он разговорчивый, – отозвался Рики. – Болеет за «Шпоры», но нельзя же его за это винить.
– Знаешь, – Анвита разочарованно на него посмотрела, – я думала, это миф, что мужчины могут разговаривать только о футболе.
– Я виделся с ним всего дважды. О чем еще мне с ним говорить? О своих чувствах?
– О выпечке? – предложила Розалина. – Вы ведь оба участвуете в кулинарном шоу.
Рики пожал плечами.
– И нам до смерти надоело это обсуждать.
– Короче. – Анвита развернулась к Розалине, как пушка на военном корабле. – Ты должна пойти и попросить его сесть к нам.
Она вытаращила глаза.
– А почему я? Я даже не знаю, как получается офсайд.
– Ну, он говорил с тобой на прошлой неделе. Добровольно. И больше десяти секунд.
Да, но в основном это были попытки остановить казавшийся бесконечным поток чая.
– Это из-за того, что ты в самом деле беспокоишься о нем? Или потому что он тебе нравится?
– А ты меня в этом винишь? – Анвита бросила тоскливый взгляд через плечо на место, где сидел Гарри. – Он такой грустный и… и… мускулистый.
– Вряд ли он грустит. По-моему, просто ест сэндвич.
– Честно говоря, – отозвался Рики, – я ел эти сэндвич-роллы, и мне от них становилось грустно.
– Знаешь, – это был самый твердый голос Розалины, который, признаться, не был особенно твердым, – мне не совсем удобно просить мужчину присоединиться к нам, чтобы ты могла любоваться им с более удобного расстояния.
Анвита выглядела потрясенной.
– Это нечестно. Я хочу, чтобы ты попросила его присоединиться к нам, чтобы мы обе
