склонив голову набок, так, что дрогнули торчащие кончики его нафиксатуаренных усов. Пальцы его правой руки были засунуты за борт сюртука, и он стоял носки врозь, в первой позиции классического балета. – Легкое весеннее пальто, может быть? Или новый костюм? Должен заметить, – и его взгляд профессионала окинул длинную, худую фигуру Гамбрила с головы до ног, – должен заметить, что те одежды, которые вы теперь носите, мистер Гамбрил, выглядят – как бы это сказать? – несколько неглиже, как сказали бы французы, чуточку неглиже!
Гамбрил взглянул на свой костюм. Его огорчило «неглиже» мистера Бодженоса; этот поклеп обидел его, оскорбил. Неглиже? А он-то воображал, что вид у него вполне приличный и даже элегантный (но ведь у него всегда был такой вид, даже в лохмотьях), – вернее сказать, безупречный, как у мистера Портьюза, очень подтянутый в этой черной куртке, опереточных брюках и лакированных ботинках. А черная фетровая шляпа – разве она не была именно тем иностранным, южным штрихом, который спасал всю композицию от банальности? Он рассматривал себя, стараясь увидеть свой костюм – свои одежды, как назвал их мистер Бодженос, одежды, Боже милосердный! – глазами опытного портного. Перегруженные карманы отвисали складками, на жилете было пятно, брюки вздувались пузырями, точно голые колени на рубенсовском портрете Елены Фурман в мехах, в Венской галерее. Да, все это было страшно неглиже! Он почувствовал себя угнетенным; но изысканная профессиональная корректность мистера Бодженоса несколько успокоила его. Этот сюртук, например. Он точно сошел с какой-то очень современной картины – какая гладкая, без единой складочки, цилиндрическая грудь, какая чистая абстрактная форма конуса в слегка закругленных полах! Ничто не могло быть менее неглиже. Он окончательно успокоился.
– Я хочу, – сказал он наконец, с важным видом прочищая горло, – я хочу, чтобы вы сшили мне брюки по моим указаниям. Это новая мысль. – И он вкратце описал Патентованные Штаны Гамбрила.
Мистер Бодженос внимательно слушал.
– Для вас я могу их сделать, – сказал он, когда описание было закончено. – Я могу их сделать для вас… если вам в самом деле этого хочется, мистер Гамбрил, – добавил он.
– Благодарю вас, – сказал Гамбрил.
– И разрешите мне узнать, мистер Гамбрил, вы намереваетесь носить подобные… подобные одежды?
Гамбрил стыдливо отрекся.
– Лишь для того, чтобы практически осуществить мысль, мистер Бодженос. Я, понимаете, занят коммерческой эксплуатацией этой идеи.
– Коммерческой? Понимаю, мистер Гамбрил.
– Может быть, вы хотите войти в долю? – предложил Гамбрил.
Мистер Бодженос покачал головой.
– Боюсь, мистер Гамбрил, что для моих клиентов это не подойдет. Вряд ли можно ожидать, что «сливки общества» станут носить подобные вещи.
– Вы так думаете?
Мистер Бодженос продолжал качать головой.
– Я их знаю, – сказал он, – я знаю «сливки общества». Да. –
