дежурный.
– Да, какие тут могут быть шуточки, когда моя жизнь уже висит на волоске! – завопил в трубку Эскин.
– Успокойтесь, сейчас приедем, – пообещал ему дежурный, и в этот момент верхняя часть двери, соединяющая коридор и зал, отлетела от удара топора, и тут же из-за груды наваленной мебели показалось ужасно искаженное злобой лицо Глеба Собакина.
– Ну что, гады?! Добились, своего?! – заорал Глеб Собакин, разрубая топором угол антресоли чешской стенки, лежащей у двери.
– Ну, сделайте хоть что-нибудь! – прижалась к Эскину надрывно плачущая Соня.
– Сейчас, дорогая, сейчас, – и Эскин нежно оттолкнув от себя Соню, тут же бросился в кухню. Там он очень быстро вытащил из шкафа банку с дихлофосом, и обернув ее полотенцем, обратно подбежал к куче уже разваливающейся мебели, которую продолжал крушить в безумии Глеб Собакин, и направил мощную струю ему в лицо.
– Ай, сука! – зарычал Собакин, падая на пол.
– Куда нас только не влечет окаянный вихрь случайных приключений, – глубоко вздохнул Эскин и снова принялся нагромождать в проходе оставшуюся мебель. Немного пришедшая в себя Соня тоже кинулась ему помогать.
– Странно, а почему ты мне сразу не сказала, что у тебя есть муж?! – удивился Эскин.
– Ты что, разве не говорила ему, что у тебя есть я?! – послышался за грудой мебели глухой бас Глеба Собакина.
– Да идите вы все на хрен! – заревела Соня и убежала в соседнюю комнату.
– Вот, дуреха, – сказал, поднимаясь с пола Собакин, – всех окрутила! Слушай, друг, ты уж меня извини за все, я же не знал, что ты не знал, что она замужем! Так что извини меня, а я уже, пожалуй, пойду домой!
– Подождите, подождите! Вы мне все тут размолотили, а теперь уходите?! – возмутился Эскин. – Уж подождали бы, сейчас милиция приедет?
– Вот только милиции еще мне и не хватало, – захохотал Глеб Собакин, и плутовато подмигнув Эскину, быстро выбежал из квартиры.
– Он что, уже ушел, – вышла из комнаты нервно озираясь по сторонам, Соня, – ну, тогда я тоже пошла!
Она принялась откидывать в проходе разрубленный пополам диван и кучу щепок, оставшихся от чешской стенки.
– Эй, эй, постой-ка, – опомнился Эскин, – вы мне все тут разбомбили к чертовой матери, а теперь бежать?! Не пущу!
– Тогда я скажу, мой дорогой, что ты меня изнасиловал! – неожиданно усмехнулась Соня.
– А, иди-ка ты к черту! – по-детски заревел Эскин, присаживаясь на, чудом уцелевшее, кресло.
– Ну, ладно, малыш, не сердись, – Соня поцеловала Эскина на прощанье и убежала.
Эскин сразу как-то немного успокоился и, выйдя на балкон, закурил. Уже через пару минут он видел, как из подъезда его дома выбегала Соня. Ее разбросанные во все стороны ярко-рыжие волосы напоминали ему сказочный образ коварной и злой колдуньи.
– А ведь и на самом деле
