он в основном говорил, а я слушал.
– Цветное приложение у меня в портфеле, в пресс-центре, – сказал он. – А тебе оно зачем?
– Так, из интересу.
– Ладно, брось! – сказал Бобби. – Над чем работаешь-то?
– А ты бы стал со мной заранее делиться свежей сенсацией? – поинтересовался я.
– Ладно, понял! – сказал Бобби. – Короче, с тебя бутылка лучшего шампусика в баре для владельцев. После первой скачки. Идет?
– А за сэндвич с копченым лососем могу я рассчитывать на какую-нибудь дополнительную информацию, которая в печать не пошла?
Бобби ехидно ухмыльнулся: мол, почему бы и нет, – и в должный срок, после первой скачки, слово свое сдержал.
– Ты себе можешь это позволить, Сид! – говорил он, уминая сэндвич с розовой рыбкой и ревниво обнимая бутылку с золотой фольгой, что стояла на стойке рядом с нами. – Ну и что же ты хочешь знать?
– Ты ведь ради этой статьи ездил в Ньюмаркет, на конюшню к Джорджу Каспару? – спросил я, кивнув на цветной журнал, который лежал рядом с бутылкой, сложенный вдвое.
– Ага, а то как же!
– Так расскажи мне, о чем ты не стал писать.
Он остановился, не дожевав:
– О чем именно?
– Что ты лично думаешь о Джордже как о человеке?
– Ну, – сказал он, пережевывая куски ячменного хлеба, – большую часть того, что я думаю, я написал в статье. – он покосился на журнал. – Он разбирается в том, когда лошадь готова к скачке и на какую скачку ее выставлять, лучше любого из наших тренеров. А вот в людях он разбирается не лучше бетонного столба. Любую из ста двадцати с лишним лошадей, что у него стоят, он знает по кличке и всю ее родословную и способен их различить даже с хвоста и в ливень, хотя это практически невозможно, но всех сорок конюхов, что на него работают, он зовет «Томми», потому что не в состоянии отличить одного от другого.
– Ну, конюхи-то меняются, – невозмутимо заметил я.
– Так и лошади тоже. Нет, все дело в самом Каспаре. Ему просто похрен на людей.
– И на женщин тоже? – уточнил я.
– Женщин он просто использует, бедняжек. Могу поспорить, когда он с ними, он на самом деле думает о завтрашних скачках.
– Ну а Розмари? Как она ко всему этому относится?
Я подлил ему шампанского и пригубил свой бокал. Бобби запихал в рот последний кусок сэндвича и облизал крошки с пальцев.
– Розмари? Да у ней шарики за ролики заходят.
– Да? А вроде вчера на скачках нормальная была, – заметил я. – Да и сегодня я ее видел…
– Ага, ну да, изображать из себя великосветскую даму на публике – это она еще может. А я у них три дня подряд бывал наездами, и знаешь, что я тебе скажу, старик: у них там такое творится, не услышишь – не поверишь!
– Например?
