Как только Лёнька приоткрыл вторую дверь, то на него пахнуло жаром и невероятно вкусным ароматом распаренных берёзовых веников, поэтому он сразу же её прикрыл, чтобы жар зря не уходил.
Заглянувший в баню Михалыч, нетерпеливо скомандовал:
– Чего стоим? Кого ждем? Хватаем вёдра и таскаем воду.
Парни схватили по ведру и помчались наперегонки к ручью, который находился метрах в двадцати ниже.
Они, сделав по три ходки, быстро наполнили чан в предбаннике, а когда Михалыч убедился, что чан полон, то вновь скомандовал:
– Ну, а теперь – мыться!
Парни в предбаннике разделись и зашли в парную. Внутри было очень жарко и Лёньке пришлось прикрыть рот рукой от обжигающего, сухого воздуха.
Для него это всё было вновь. Ведь до этого он никогда не парился в такой бане.
Следом за ними зашел Михалыч и хитро посмотрел на мальчишек:
– А чего это вы тут внизу сидите? Марш на полок. Сейчас буду вас веничком обрабатывать.
Пока мальчишки забирались на верхнюю полку, Михалыч плеснул воду на камни, которыми была обложена печка.
Мальчишек тут же сдуло с верхней полки. Их обдало таким жаром, что дыхание было мгновенно перехвачено, а глаза непроизвольно закрылись. С диким рёвом они спрыгнули на пол.
Иван Михайлович посмотрев на них, рассмеялся:
– Слабаки. Ну-ка лезьте наверх и укладывайтесь там. Щас я вас там обработаю, – пообещал он.
Делать было нечего, и пацаны вновь забрались на верхнюю полку.
Иван Михайлович уже больше не подливал воду на голыши, которыми была обложена печка. Наверху, на полке, было и так очень жарко.
Он поднялся к растянувшимся на полке мальчишкам и принялся хлестать их веником, который был им предварительно распарен и лежал в большом цинковом тазу.
Обработанные веником, мальчишки спустились вниз и в изнеможении выползли в предбанник.
Иван Михайлович тоже вышел вместе с ними. Взял большой кувшин с квасом и жадно начал пить из него. Лёнька с Сашкой тоже жадно припали к кувшину.
У Ивана Михайловича на животе был огромный шрам. Скорее всего, это был отголосок войны. Иван Михайлович тоже воевал, как и Петрович. Это краем уха слышал Лёнька, когда их кормила баба Лена. Они даже вспоминали о временах, когда они воевали в одной роте.
После бани мальчишки с Михалычем едва добрели до дома, где баба Лена напоила их чаем и уложила спать на печке.
На ней была расстелена медвежья шкура, накрытая плотной простыней, на которой мальчишки мгновенно заснули.
Глава четвёртая
Утром мальчишек еле-еле растолкал Иван Михайлович.
Он встал намного раньше, взнуздал Рыжуху и запряг её в телегу.
Баба Лена напоила ребят сладким чаем и они, сложив вещички в телегу, тронулись на выезд из Золотой Горы.
Баба
