что молчаливым согласием участников не должна была сбросить свои мрачные покровы никогда.
К матери Иван Васильевич не поехал. Попрощавшись с Валей и уладив дела на работе, на следующий день он выехал в Новополоцк.
Иван Васильевич, глубоко дыша, обливаясь потом от пекущего макушку солнца, шел от остановки сельского оранжевого ПАЗика в направлении дома бабушки. Картина пригорода совсем не изменилась – те же кусты крапивы у дороги, те же коричневые коровьи пироги-лепешки, оставшиеся от утреннего выгона коров, что усеивали, словно мины, желто-коричневый песок дороги. Та же дорога – не заасфальтированая, песчаная, пылящая от неосторожных шагов. А вот за поворотом и он – домик бабушки за синим штакетником.
Около домика царило некоторое оживление. Два мужика прямо во дворе тесали длинную сосну, на них смотрели несколько бабулек с клюками и покачивали головами. Неподалеку стоял бородатый священник, поразивший своим видом Ивана Васильевича.
Его подризник с белой, вышитой узорами полоской казался чуждым этому деревенскому уголку с пением соловьев. Святой отец был при параде, словно только что вышел из храма. Черная скуфейка подмокла от пота, и священник то и дело вытирал рукою пот со лба. На груди висел, однако, не металлический, а вырезанный из дерева, потемневший от старости крест.
Подойдя поближе, Иван Васильевич обнаружил, что священник совсем не стар – ему было лет тридцать пять от силы.
– Здравствуйте… – еле слышно поздоровался с ним Иван Васильевич, подойдя. – Я родственник умершей. Внук.
Священник улыбнулся и приятным грудным голосом сказал:
– Здравствуй и ты, сын мой.
– Скажите, святой отец… Моя бабушка была неверующей, кто же пригласил Вас?
– Я не на работе, если можно так выразиться, сын мой, – ответил священник и снова улыбнулся. – Моя резиденция в двух строениях отсюда, – и он показал рукой на двухэтажный коттедж с черным джипом во дворе, где в тени ягодных кустов прятался охранник.
– Простите… У Вас довольно высокий сан, да? – заробел вдруг Иван Васильевич и немного пригнулся к земле. Священник это заметил.
– Да, – просто ответил он и похлопал Ивана Васильевича по плечу, – а называть можете как Вам удобно. Зовут меня отец Феодосий, а сан – епископ Витебской епархии. Посмотрите-ка, что делают селяне, очень интересно. Это старая народная традиция.
Он указал Ивану Васильевичу на уже виденных им мужиков, что, сняв верхнее, в одном исподнем махали топорами.
– Что они делают? – с непониманием спросил Иван Васильевич. Он проникся каким-то необъяснимым уважением к этому человеку и поэтому не торопился на двор, на расправу старушкам.
– Кладку делают. Это мостик через какое-нибудь топкое или мокрое место, ручей или ров. Для этого рубят сосну, обтёсывают её, вырезая на ней день смерти и изображение человеческой ступни. Затем все садятся на это бревно и ещё раз поминают умершую. Позже каждый, проходя
