усаживается в ванну прямо в платье и замшевых туфлях и хохочет, закидывая голову. Не в меру впечатлительные граждане выезжают из квартиры на носилках скорой помощи, а те, что покрепче, вытирают рукавом слюну с экрана – и садятся писать негодующие письма на телевидение, в Государственную Думу и лично гражданке Луначарской.
Виолетта прошла мимо, благоухая ароматом духов «Белая роза», и остановилась возле моих соседей.
– По-моему, бесподобный, – сказала она своим неподражаемым ломким голосом. – Ему даже не придется ничего играть. Если его все время мучить на площадке, и не говорить, что он красивый, он будет такой несчастный и достоверный. Потом его испортят, конечно, бедняжку, и он будет сниматься в сериалах про полицию. Но тут уж ничего не поделаешь. Всем рано или поздно придется сниматься в сериалах про полицию. Кроме тех, кто вроде меня, уже снялся в фильмах про полицию.
– А разве ты снималась в фильмах про полицию? – озадаченно переспросил блондин.
– Конечно. Я же играла следователя по особо важным делам в предпоследнем фильме, неужели ты его не смотрел?
– Смотрел… Но я что-то не понял…
– Это потому, что ты ни разу не надевала форму, – пришел брюнет на помощь блондину.
– Я надевала. Но этот эпизод пришлось выбросить при монтаже… Очень досадно. Может, тогда меня перестали бы штрафовать гаишники… – Луначарская вздохнула и развела руками: – Да видно не судьба!
– Кстати, Виолетта, – сказал брюнет и неожиданно взял меня за локоть, – вот девушка… простите, прослушал как вас зовут?..
– Ма… ша… – пролепетала я.
– Вот – Маша, большая твоя поклонница и она хотела бы преподнести тебе цветы!
Потрясенная, я посмотрела на тюльпаны, на брюнета – его глаза блестели – на Луначарскую… И протянула ей букет.
– Вот спасибо! Как это неожиданно! Я знаю, что вы несли этот букет тому мальчику на сцене. И очень мило с вашей стороны, что вы вдруг так – раз! – и передумали. Я возьму, но мне страшно неудобно! Я вам за это подарю что-нибудь…
Она скинула с плеча ремень огромной дамской сумки и, поставив ее на подлокотник кресла, погрузила руки в ее внутренности. Достала прозрачный пластиковый контейнер, в котором отчетливо виднелся бутерброд с красной рыбой, три маслины и ломтик лимона, бросила обратно, вынула огромный флакон «Белой розы», снова бросила, вытащила толстую кипу сшитых вместе листов писчей бумаги, сунула в руки блондину, чтобы подержал… Так продолжалось довольно долго, причем бутерброд с красной рыбой возникал с завидной настойчивостью, пока, наконец, Луначарская не издала победный клич и не протянула мне какой-то черный флакончик.
– Вот! Это то, что должна носить при себе буквально каждая девушка!
Флакончик остался в моем потном кулаке, а Виолетта, в сопровождении блондина и брюнета, двинулась к выходу. Оба оказались ниже
